– Ты что, раньше не могла прийти? Я тут чуть не чокнулась в темноте и духоте. Сидишь как в гробу.
– Очень хорошо, сидела долго – значит отдохнула, теперь пойди и прибери там все на кухне, пока краска окончательно не засохла, а то я с ног валюсь по оврагам бегать. Пойду вымоюсь хоть.
Анджела, скорчив недовольную мину, все же пошла на кухню. Когда Марьяна вышла из душа, Анджела болтала по мобильному телефону и, судя по всему, назначала свидание. Марьяна молча вырвала из ее рук мобильник и отключила связь.
– Ты что это делаешь, дура? Ты кого сюда зовешь?
– Алик приедет сейчас и заберет меня.
– Чтобы я ни про какого Алика не слышала. Заночуешь сегодня здесь, чтобы не маячить по окрестностям, завтра я тебя сама отвезу, и чтобы никому не болтать, где была и зачем.
– А деньги?
– Вот я завтра позвоню, как все прошло, и тебе заплатит тот, кто нанимал.
Марьяна оглядела кухню, все было чисто, холодильник и пол тщательно вымыты.
– Молодец, все убрала, сейчас поужинаем – и спать, завтра рано вставать, мне на работу.
Богданов вел машину осторожно, хватит ему уже приключений на сегодня, но перед самым городом все-таки привязался гаишник, непонятно, с чего: денег, что ли, сегодня мало заработал? Пришлось платить не торгуясь, так оставалась слабая надежда, что гаишник не запишет номер машины.
Всю дорогу он был в панике. У него не укладывалось в голове, как могло такое случиться, что еще вчера он был уважаемым человеком, замдиректора крупного института, а сегодня стал убийцей, хоть и случайным, и чуть ли не уголовником. Но человек ко всему привыкает, и, вернувшись домой, Виктор Викторович с аппетитом поужинал, сам себе удивляясь, вымылся в ванне, лег спать и сразу же заснул – сказалась долгая прогулка на свежем воздухе и непривычные физические упражнения. Наутро он проснулся довольно бодрым, только болело плечо, и на том месте на спине, куда билась не то голова, не то ноги трупа, жена углядела огромный фиолетовый синяк.
Трудно представить себе состояние Виктора Викторовича, если бы он узнал, что вместо мертвой Анджелы он тащил на себе и выбросил в овраг валик от старого дивана, набитый конским волосом и облаченный в лыжный комбинезон Синицкого, у которого Марьяна собственноручно зашила рукава и штанины и набила их старыми мужниными носками.
Марьяна позвонила на следующий день. Богданов хотел было с ней вежливо распрощаться, но она так ласково шептала в трубку, так просила о встрече, что он подумал: а почему бы и нет, черт возьми?! – и согласился. Она пригласила его домой и была так кротка и трогательно-беззащитна, а в постели так неистова и нежна, что он опять потерял голову. На следующий день должен был приехать из Италии ее муж, но Марьяна обещала найти место для дальнейших встреч.