Начался утренний доклад. Все шло по раз и навсегда заведённому порядку, который директор Кюмметц самолично разработал и весьма ценил. Кригер был краток. Изложив в нескольких словах существо дела, он передавал шефу бумаги, которые тот подписывал и возвращал. Когда с бумагами было покончено, Кригер поднялся.
Кюмметц вновь взглянул на часы. Доклад длился пятнадцать минут — ровно столько, сколько и полагалось. Он отпустил Кригера. Однако у дверей заведующий канцелярией задержался.
— Простите, забыл доложить… Кажется, я нашёл подходящего человека.
— Шофёра?
— Да.
— Конечно, женщина?
— Мужчина, господин директор?
— Из восточных рабочих?
— Нет.
— Кто же тогда?
— Немец, господин директор.
— Вы сказали: немец?
— Да.
— И не калека?
— Он не инвалид… То есть инвалид, но не в том смысле. У него целы руки и ноги, видят оба глаза. Он великолепный шофёр, но… Словом, чуть-чуть свихнулся. Его вылечили, но от военной службы пока освободили. Так что практически здоров. Молод, силён и великолепно водит машину.
— Но что с ним стряслось?
— Был под бомбёжкой. — Кригер покрутил у виска указательным пальцем. — Однако все это в прошлом, господин директор.
— Свихнулся? — Директор отшвырнул сигару. — Не хватает только, чтобы моей машиной управлял сумасшедший. Сами-то вы в рассудке, предлагая мне такого шофёра?
Кригер пожал плечами.
— Вам решать господин директор. Но вы приказали достать шофёра, дважды напоминали об этом. А где сейчас отыщешь здорового парня, который бы ходил без дела? Быть может, все же вызовете его?
— Он здесь?
— Да, я сказал ему, чтобы пришёл. На всякий случай.
— Хорошо. Но откуда он взялся?
— Пришёл во вторник, господин директор. Вы знаете — в этот день я принимаю посетителей. Вот он и явился. Прежде чем докладывать вам, я проверил его, как мог. Мы вышли, и я посадил его за руль своего «оппеля». Мы проехали всего несколько километров, но я понял, что могу его смело рекомендовать. Разумеется, как шофёра. Что касается документов, то будет, конечно, особая проверка, и тогда…
— Ладно, — сказал Кюмметц, — давайте его ко мне в кабинет.
Кригер вышел. Через минуту он вернулся и ввёл в кабинет Аскера. Наголо обритая голова, тёмные усы щёточкой, какая-то смесь робости и растерянности в широко открытых светлых глазах за стёклами очков — все это в сочетании с тесноватой в плечах курткой зеленой саржи и жёлтыми фланелевыми бриджами сильно изменило внешность разведчика.
Кюмметц внимательно оглядел простоватого и, видимо, чуточку неуклюжего парня. «Из деревенских», — подумал он.
— Фамилия?
— Генрих Губе, — отчеканил Аскер, вскинув голову.