— «Да. Командиром моим был, гвардии старшим лейтенантом». Они перешли на шёпот, — продолжал Цюпа, — и я долго не мог ничего разобрать. Но было понятно: Андрей убеждает в чем-то того, другого. А этот сомневается, не верит. «Ладно, — сказал Андрей, — я тебе докажу!» Он слез с нар, исчез. Через минуты две вернулся. «Гляди, говорит, внимательно гляди!» Я незаметно приподнялся, передвинулся к краю нар. И увидел в руках Андрея кинжал. Запомнил: ручка винтом, блестящая.
— Кому доложили? — спросил Упиц.
— Не мог, господин генерал. — Предатель весь подался вперёд, затряс головой. — Никак не мог, вот как перед богом! Это же ночью происходило. Разве выйдешь? Высунешь голову за дверь — пуля. А наутро нас построили, разделили на группы. Одну, в которую попал и я, погрузили в вагоны и отправили сюда. Здесь только и смог…
— Как же ты узнал Андрея, видел кинжал, но не опознал второго?
— Тот, второй, спиной ко мне был, затылком. А по затылку разве определишь? Мы же все… обросшие, да и халаты одинаковые. Уши только запомнил — уши у него большие и торчат…
— Уши, — проворчал Упиц. Он заглянул в лежащие на столе бумаги. — Это было?…
— В ночь на девятнадцатое число, господин генерал.
— И тот, Андрей, он что — утверждал, будто видел своего командира накануне?
— Да.
— Восемнадцатого?
— Выходит так, господин генерал.
— Тогда и кинжал получил?
— Именно!
— И в тот день лагерника Андрея за черту блока не выводили? Точно помнишь?
— Не ходил он в тот день никуда.
— Чем же он занимался?
— А возле бараков работал. Утром поверка была, осмотр одежды. Потом половину отправили на Унион, остальные в лагере были. Он площадь обходил, камни подбирал, траншею рыл.
— Хорошо. — Упиц обернулся к Торпу: — Проследите, чтобы в бараках ни о чем не догадались. — Генерал вновь взглянул на предателя. — Учти, Цюпа, ты должен видеть все, слышать все, докладывать все. Будешь полезен — будешь жить, и жить хорошо. Иди!
Лагерника увели. Упиц обратился к штандартенфюреру:
— Теперь слушаю вас, Больм.
— Справки навёл, господин группенфюрер. Восемнадцатого числа в блоке русских, точнее, близ блока посторонних не было всю первую половину дня. Имеются в виду люди, которых лагерник, по кличке Андрей, не мог видеть раньше. Во второй половине дня этот блок посетили помощник коменданта Аушвица гауптштурмфюрер Вернер Кранц, его шофёр шарфюрер Фиттерман и с ними — директор завода «Ганс Бемер» Артур Кюмметц с шофёром Генрихом Губе.
— Кого же из четверых подозреваете? — Упиц скривил губы. — Уж не помощника ли коменданта лагеря Аушвиц?
— Разумеется, не его. Кранц и Фиттерман работают в Аушвице со дня основания лагеря, пять лет. Оба — на самом лучшем счёту.