За час проскакали конники из Сергиевой обители все четырнадцать верст до реки Пажи. Еще издали видят дымок от костра, и коновязи с конями, и воинов у самого костра.
— Ну и Дозор! Чтоб им пропасть! — кричит передовой Митрич. — Как на ладони сидят!
— И костер еще развели! Чай, пшено варят, — смеясь отозвался ближний конник. — А вон, гляди! Заметались, нас приметили…
— Ну и бараны! — крикнул опять Митрич. — Всполошились, а разуму нет, что мы с монастыря, а не из Москвы гоним. Вон Андреяныч шапкой машет, узнал…
Конники съехали с дороги, и сразу снег стал коням по брюхо. Шагом пошли, будто вброд по воде.
— Здорово, Андреяныч, — крикнул Митрич весело. — Не утонем мы тут?
— Не бойсь, — ответил, смеясь, Андреяныч, — глыбже девяти пядей[72] нигде нет!
— У нас один Гришуха утонул было, — крикнул рослый парень, — зашел вброд по самый рот! Ладно не вода, а то захлебнулся бы!..
Все захохотали, хорошо зная, что ростом Гришуха в обрез восемь пядей.
— Что? Сменять нас приехали? — спросил Андреяныч. — Иззябли мы тут, студено в сырости да на ветру…
— Где сменять! — злобно буркнул Митрич. — Шемяка, бают, окаянный, сюды идет, а может, и врут, на ветер лают. Пока же грейся вот, православные! Князь водки с нами прислал — у кажного по две сулеи. Нас десять, и вас десять — всем по одной…
— Го-го! — радостно зашумели кругом. — Да будет здрав государь наш!
— Садись к огню, у нас каша поспела!
— Попьем-поедим во славу государеву!..
— Пить-то пей, — сурово заметил Митрич, — а на дорогу гляди!
— Что глядеть-то! — усмехнулся Андреяныч. — Вон она вся на виду, отсюда ее до самого бора видать.
— А вас и еще лучше видать, за целую версту мы вас узрили… Эй, гляди, едут из бора-то…
На дороге показались многие сани-роспуски с кладью, закрытой рогожами, а на иных полстями из войлока. Позади же каждого воза один человек идет.
— То сироты монастырские, — засмеялся Андреяныч, — поди, рыбу под рогожами в обитель на возах везут, а мы и водку пьем, да страшимся…
— Бери ложки-то, — крикнул веселый рослый парень, — не кажный день пшено с водкой едим! Выпьем по полной, век наш недолгой!..
Он выпил и, крякнув, добавил со смаком:
— Нет питья лучше воды, коли перегонишь ее на хлебе!..
— Что и баить, — отозвался Митрич, — слеза хлебная…
— А обоз-то все идет, — удивлялся Андрияныч, — сколь добра чернецам везут!..
Возов двадцать выехало из бора и, растянувшись по дороге, подымаются в гору уже позади дозора. Вдруг всполошился малорослый Гришуха.
— Смотри, смотри, Андреяныч, — закричал он, — из леса воины скачут!..
Схватились все с мест, к коновязям бросились, чтобы на коней пасть, а позади них, видят, весь обоз остановился. Взметываются на возах рогожи и полсти, а из-под них воины в доспехах с каждых саней по двое вылазят, да и те, что по одному за возами шли, тоже в доспехах. Окружили мигом отряд Митрича со всех сторон, а тут и конники пригнали, к самому костру подъехали.