Все же это ничем не нарушало ни распорядка жизни великокняжьей семьи, ни чина государствования великого князя, — все шло тихо и мирно, как и до войны с Улу-Махметом.
Только раз один слышал Иван, как отец с горестью жаловался жене своей:
— Наказал нас господь, Марьюшка, — говорил он, — всяк ныне на беде моей хочет прибыток иметь…
— И-и, бог милостив! — весело отвечала ему княгиня. — Не крушись, услышал господь молитвы мои повсенощные, вернул тя из полона и жива и здрава.
— Вот мне ко гробу преподобного Сергия надобно бы ехать. Обет ведь яз в полоне-то ему дал, Марьюшка. Ну, да как с окупом свершим все, тогда и поеду…
Беседы их до конца Иван не дослушал. Увидел в окно он, что Васюк катит большое колесо от арбы к середине княжого двора, а Илейка стоит у кола, вбитого в мерзлую землю, где жердь длинная лежит с веревками и санки стоят. Данилка уж там с Дарьюшкой и Ульянушка с Юрием.
В легком беличьем тулупчике и в меховых сапогах выскочил он на двор.
— Скорей, скорей, Иванушка, — закричал ему Данилка, — сей вот часец готово все будет!
Не первый год катанье такое устраивалось. Вот Васюк поднял с Илейкой колесо и надел на кол. Потом привязали к нему один конец жерди.
— Как стрелка у часов самозвонных, — сказал Илейка, подмигивая княжичу Ивану, — гляй-ка, Иванушка.
Другой конец жерди Васюк крепко-накрепко привязал к санкам, пропустив его снизу над полозьями под санное днище.
— Пусть сначала снег обомнут, — сказал Илейка и, вставив другой кол в колесо между спицами, стал вертеть его.
Санки помчались по кругу, взметывая снежную пыль.
— Стой! — не выдержав, крикнул Иван. — Хочу кататься! Он нерешительно взглянул на Дарьюшку и тихо добавил: — Садись…
Княжич сел верхом впереди, уцепившись руками за передок санок, а за ним села Дарьюшка, тоже верхом, упираясь ногами в полозья. Когда санки понеслись опять по кругу и все перед глазами княжича слилось в непрерывную полосу, он почувствовал, как маленькие ручки туго охватили его сзади.
Васюк с Илейкой еще налегли на колесо, ветер засвистел в лицо Ивану, а Дарьюшка вскрикнула с испугу и еще крепче прижалась к нему. Ее теплое дыхание чуялось ему у самой шеи и было приятно. Он быстро обернулся, неожиданно коснулся губами ее щеки и невольно поцеловал. Отвертываясь назад, он увидел ее улыбку и сияющие глаза. Но это все длилось один миг.
Он крепче схватился за сани и закрыл глаза. Кажется ему, что летит он на крыльях, и радость сладким комком дрожит у самого горла…
Но вот сани замедляют и замедляют свой бег и, наконец, остановились…
— Меня, меня покатайте! — громко кричит Юрий.