— Да, — ледяным голосом отозвалась она. — Я все поняла.
— Паша звонил? — спросил он на всякий случай, хотя прекрасно знал, что Брянцев будет связываться с ним напрямую. Но обижать секретаря не хотелось. Петровский высоко ценил ее деловые качества.
Инне Фоменко было тридцать лет, и она уже четыре года работала в его агентстве. Знала английский и французский, была исполнительна, точна и аккуратна, а главное — ей можно было доверять даже такие личные тайны, о которых обычно секретарям не говорят. Верный своим принципам, Святослав Олегович брал на работу людей только после тщательной проверки. И потом в течение года время от времени еще проверял, чтобы убедиться в абсолютной лояльности сотрудников.
Инна Фоменко была надежным человеком. Разведена, одна воспитывает десятилетнего сына. Петровский знал, что она всецело зависит от той зарплаты, которую получает в его агентстве. А для женщины, даже со знанием двух языков, но не обладающей эффектными внешними данными, устроиться на работу в качестве личного секретаря директора самого крупного аналитического агентства в стране с зарплатой в тысячу долларов практически невозможно. Нет, конечно, теперь много молодых женщин, получающих куда большие деньги, но им, как правило, приходится отрабатывать расположение своих хозяев собственным телом, «компенсируя» таким образом их немалые затраты.
Петровский многое знал о своем секретаре. Знал, что у нее больная мать, проживающая в подмосковном поселке. Знал, что иногда к ним домой заходит сосед, бывший прапорщик, ныне успешно владеющий небольшой аптекой, в которой больше половины всех продаваемых лекарств были самодельными и фальшивыми. От них, разумеется, никто не умирал, но они также и не помогали старушкам и старикам, которые охотно покупали у бывшего прапорщика снадобья по более низким ценам, чем в дорогих аптеках, и не подозревали в этом никакого подвоха.
Новоявленный провизор имел семью и трех мордастых дочек, похожих на него, как капельки воды, но ему хотелось чего-то еще и «для души». Именно так он выразился, когда впервые пришел к соседке с самогонкой в красивой бутылке из-под виски. Тогда Инна его выгнала. Выгнала и во второй раз. Но когда он явился опять, а сын ее в это время был в школе, разрешила ему остаться. Хотя потом с отвращением мылась под душем, словно в чем-то сильно испачкалась. Прапорщик стал приходить еще и еще. Она прогоняла его и снова принимала, каждый раз моясь под душем все с большим отвращением и не желая признаться самой себе, что ей все же нравятся его грубые объятия, пахнувшие потом подмышки и жесткая щетина усов. Конечно же ей хотелось иметь рядом мужчину, хотя бы на время, и хотя бы такого, на которого в иной ситуации и не посмотрела бы.