Жрец повернулся к коленопреклоненному, будто выбросив меня из головы. И взрезал ему щеку. Тонкий порез разошелся, струйками по темной коже потекла кровь.
- Черт побери! - сказала я.
Он приложил нож к другой щеке оборотня. Я поймала его за запястье.
- Пожалуйста, выслушан!
Темные глаза жреца обратились ко мне.
- Сезар, - позвал он.
- Я тебе не кот, которых ты зовешь.
Темный взгляд жреца перешел с меня на стоящего рядом Сезара:
- Смотри, Сезар, как бы спектакль не стал реальностью.
Это была угроза, хотя я не до конца поняла ее значение, но в интонации сомневаться не приходилось.
- Она только просит права говорить, господин. Разве это слишком много?
- Она еще и трогает меня.
Они оба уставились на мои пальцы у него на запястье.
- Я отпущу, если ты пообещаешь, что не будешь его резать, пока не выслушаешь меня.
Его взгляд задержался на мне, и я ощутила, как грохочет его сила, извергаясь на меня. Почти физически я чувствовала, как вибрирует его рука у меня под пальцами.
- Я не могу допустить, чтобы его исполосовали за то, в чем он не виноват.
Жрец не произнес ни слова, но я почуяла движение позади - это был не Сезар, потому что он повернулся туда. Я оглянулась и увидела двух оборотней-ягуаров, идущих к нам. Вряд ли они хотели причинить мне вред - просто не дать вмешиваться. Я обернулась к жрецу, посмотрела ему в глаза и отпустила его руку. За доли секунды мне надо было решить, вытаскивать нож или пистолет. Они не собирались меня убивать, и я как минимум могла ответить аналогичной любезностью. Я вытащила нож, держа его у ноги, стараясь не особенно бросаться в глаза. Значит, нож, а не пистолет. Дай Бог, чтобы я не ошиблась.
Один из ягуаров был загорелый и синеглазый, другой - афроамериканец, которого я первым заметила в клубе, и лицо его резко контрастировало с бледным пятнистым мехом. Они шли ко мне в клубах энергии и чуть-чуть порыкивали, слабо намекая на угрозу. От этого звука у меня волосы на затылке встали дыбом. Я попятилась, оставив между собой и ягуарами коленопреклоненного.
Жрец приставил обсидиановое лезвие к правой щеке оборотня, но резать еще не начал.
- Ты только собираешься разрезать ему щеки, и все? Больше ничего не будет?
Острие вонзилось в щеку. Даже в темноте засверкали первые капли и, как темные драгоценности, покатились на пол.
- Если ты собираешься лишь слегка его порезать, то ничего страшного. Мне только не хотелось, чтобы его изувечили или убили за то, чего он не мог знать.
Жрец на сей раз повел лезвие медленнее. Кажется, я только хуже сделала. И я сказала об этом вслух: