Она покачала головой — выплеснуть негодование в монологе было нелишне, но хотелось дождаться реакции собеседника, хоть какой-то реакции…
— Кошка не может жить в неволе, — наконец отозвался Ярат. — Она либо умрет, либо перестанет быть кошкой.
— Она все равно… погибнет. Леса поблизости нет.
— Она очень быстро двигается, и за ночь могла уйти далеко. К тому же кошка умеет прятаться.
Инга передернула плечами, но не стала продолжать спор.
* * *
По серым камням весело звенела хрустально-прозрачная вода, холодная, вкусная. Здесь, у обрыва, лес выпускал ее на свободу, и вода летела вниз, падая с огромной высоты, разлетаясь мелкими брызгами и собираясь в неглубокую чашу. У воды наклонила голову молодая черная кошка, достаточно крупная для своего возраста. Мальчик, наблюдавший, как лакает воду розовый язычок, выглядел по сравнению с ней котенком, хрупким и бледным. Но рядом с кошкой он был в безопасности — эти огромные когти и клыки никогда не станут угрозой для любого человека из горного народа, который люди низин называют саоми. А всем известно — кошки слишком аккуратны, чтобы поранить ребенка даже нечаянно, играючи.
Черная кошка напилась, позволила ребенку погладить ее пушистую щеку маленькой ладошкой и медленно, красиво, словно танцовщица перед привередливой публикой, пошла вдоль воды. Но вдруг остановилась, прислушалась. Шерсть на спине приподнялась, и мальчишка расслышал негромкое, настороженное рычание.
Приближались чужие. Теперь и мальчик слышал их и чувствовал, как плывет по лесу волна холодящего сердце страха, вызванного тем огромным, невиданным злом, которое быстро двигалось, находя пути меж ущелий и обрывов, поднимаясь из низины все выше и выше…
Ярат проснулся сразу и окончательно. Просто открыл глаза и смотрел в низкий потолок. Тревожно… Почти в каждом селении серо-фиолетовых можно встретить. Расползлись по стране, и все приходят новые и новые, и все больше их. Как тут не попасться на глаза?
Ему казалось, что на них с Ингой не обратили внимания, но чутье подсказывало — опасность близка, вот она, совсем рядышком, крадется на мягких лапах. Он поднялся и, едва слышно прошелестев по соломенной подстилке, разбудил Ингу. Девушка тоже проснулась на удивление быстро, но, увидев в предутреннем мраке его лицо, молча выхватила нож, соблазнительно сверкнувший в темноте безукоризненно-острым лезвием.
— Тихо, — прошептал он, надеясь, что Инга расслышит. — Уходить надо.
Девушка поднялась, не выпуская ножа из руки. В сарае, куда их пустили на ночь, было полно садовой утвари, и двигаться нужно было осторожно, чтобы не задеть чего, иначе грохот падающих лопат, граблей и сапок не всполошил бы только мертвого.