* * *
Факел на стене слабо освещает подземелье.
Между ними — узкий коридор и две решетки. Да еще небольшое пространство внутри камер — прикованные цепями к массивным кольцам в стене, они не могут подобраться ближе, к самой решетке, чтобы иметь возможность заглянуть друг другу в глаза. Правда, такое желание возникло лишь у младшего — темноволосого парня в порванной синей мантии. Но цепь оказалась слишком короткой, и от стены удалось отползти лишь на локоть — не более.
— Учитель? — негромкий оклик отразился эхом от стен и низкого потолка.
Фигура в камере напротив пошевелилась, Учитель поднял седую голову, посмотрел на молодого узника, но не предпринял попытки подобраться ближе.
— Учитель, что с вами?
— Это больше не имеет значения, мой мальчик, — Учитель прокашлялся, вздохнул. — Завтра все, так или иначе, закончится. Подумай о себе, Ярат.
Молчание было недолгим.
— Я выживу и отомщу за вас.
— Выживи. Только выживи. И, если сможешь, отомсти за свой народ. За меня тебе мстить не стоит. Император сказал правду. Я слишком виноват перед тобой…
— Я вам не верю!
— Ты всегда верил мне, Ярат. И как раз сегодня я не вру.
И снова тишина, а после тихое:
— Зачем?
— Ты хочешь знать, зачем я это сделал? — голос Учителя, прерывающийся кашлем, долетал из полутьмы. — Я был еще молод и амбициозен. Мне доверили обучение императора. Я восхищался могуществом империи и готов был жизнью пожертвовать ради ее благополучия. Я преклонялся перед величием императорской власти и возмущался дерзостью повстанцев, организовывавших свои отряды на покоренных нашими войсками землях. Я искренне считал, что власть императора — от светлых богов, и что любой народ должен почесть за невероятное счастье подчиняться нашему пресветлому правителю. Жизни людей, а подчас и целых племен… народов стоили меньше, чем фигуры на шахматной доске. Нам необходимо было выиграть битву, и жертвы казались оправданными. Народ, который не желал подчиняться, жить по нашим законам… Такой народ подлежал уничтожению. А зная обычаи саоми, я понимал, что даже если останется хоть один — он будет сеять смуту, мстить. Но о ваших воинах ходили легенды, и я видел, как дерутся ваши мужчины, и даже женщины, вышедшие на бой в подобии диких саомитских кошек. Силы были не равны, но они дрались до последнего. Я не сдержался и, найдя выжившего мальчишку, приютил его у себя, сделал своим учеником. Этим мальчишкой был ты, Ярат. Слышишь меня?
Старику никто не ответил.
— Я тысячу раз пожалел о содеянном, — продолжил Учитель, глядя в темноту камеры напротив. — Я действительно любил тебя как родного сына. Знаю, что мою вину невозможно искупить ни словами, ни делами, но если ты когда-нибудь сможешь простить меня… Ярат!