Плотно закрытые ставни не пропускали свет с улицы, поэтому я долго, очень долго искала свечу, а когда затрепетал ее несмелый огонек, увидела кругом только пыль… пыль и запустение. Я ходила по дому с подсвечником в руке, разглядывала полированные поверхности мебели, пытаясь обнаружить следы на пыли, но поиски мои так и не увенчались успехом. Лишь несколько отпечатков больших кошачьих лап на чердаке, но старых, и я почти не обратила на них внимания.
С того дня, как исчез Учитель, школа начала меняться, причем меняться быстро и неумолимо. Директриса вызвала меня к себе и объявила, что теперь, когда нет Учителя, и некому больше платить за мое обучение, в школе я оставаться не могу. Наверное, Учитель не хотел, чтоб я узнала об оплате… Когда я ехала домой в подпрыгивающей на ухабах старой телеге, я думала о том, что должна была догадаться раньше, почему меня приняли в такую хорошую школу, не спрашивая родословной, не требуя денег. Теперь это было безразлично. Впереди ждала обыденная трудовая жизнь, тяжелые заработки и, как маленький лучик яркого света в тумане непрерывной суеты — подготовка к свадьбе сестры.
Но и это хорошее закончилось слишком быстро, причем не свадьбой, а расставанием — жених так и не дошел до алтаря, и вместо выходного костюма надел военную форму, отправившись на северную границу воевать за императора. Сестра не любила его, но Вилене было уже двадцать лет, и она очень хотела замуж. Мы плакали вместе с ней до того, как узнали, что жених не вернется, сложив голову на поле брани, а потом жизнь снова пошла своим чередом. Отец опять сменил работу, на этот раз удачно, и мы переехали дальше от города, в небольшой поселок, за которым темной стеной начинался лес.
И очень нескоро я узнала настоящую причину исчезновения Учителя. Его арестовали и казнили на центральной площади столицы. Именем императора.
* * *
Сытная еда, горячий отвар и прогретый воздух сделали свое дело. Все еще по самый подбородок кутаясь в одеяло, он улегся на широкой лавке возле печи, и, чувствуя, приятную сонливость, закрыл глаза. Тепло, уютно, наконец-то… Все это было слишком похоже на сон, потому что за последние годы он совершенно отвык от обычной, человеческой жизни, и эта ночь казалась подарком судьбы, которая давно уже не проявляла подобной милости.
Аромат выпечки растворился в других, не менее приятных, но заметных далеко не сразу запахах жилого дома — пахла печь, пахли стены, дерево стола, лавка, одеяло. Пахли сушеные травы под потолком и подогретое молоко в кувшине, раскаленная глина и прогорающие дрова. Пахла сохнущая на веревке одежда и мокрый половичок у порога. С наслаждением вдохнув эту смесь ароматов, он бросил последний благодарный взгляд на хозяйку — молодую девушку с неприветливым лицом и темно-русыми волосами, собранными в пучок, улыбнулся сам себе и закрыл глаза.