В самый первый ряд я не полезла — ни к чему чтобы охрана заметила движение моей руки — а пристроилась за спиной тощего, унылого коротышки, всё время лузгавшего семечки и что-то приглушенно бормотавшего. Похоже, мужик был слегка не в себе. Справа от меня стоял высокий, но хилый субъект неопределенного возраста, по виду типичный крестьянин, слева — его жена или даже скорее соседка, толстая рябая крестьянка, с которой он нет-нет да переглядывался многозначительными и весьма красноречивыми взглядами. Они определённо должны были стоять рядом, но я не собиралась уступать им мою с таким трудом завоёванную позицию. Соседи не настаивали, и потому мы пребывали в мире и добром согласии.
Время близилось к полудню. Столь «интересное» занятие, как стояние на одном месте, уже весьма поднадоело, но выбирать не приходилось.
Наконец, площадь взревела стотысячным приветствием. Орали все: и мужчины, и женщины, и старики, и старухи, и дети. Уши закладывало от их криков, и было не понять, то ли люди так чрезвычайно любили своего короля, то ли точно так же сильно боялись и ненавидели.
Время испытания приближалось.
Теперь предстояло свершить самое великое деяние из всех, что было мне дано.
Венец и конец жизни.
Сердце бешено колотилось, руки тихонько подрагивали. Следовало успокоиться, причём немедленно. Я опустила взгляд и сосредоточилась…
Худая девочка-подросток вбежала в комнату и бросилась на кровать. От рыданий ее трясло.
— Милая, что случилось? — мать ласково погладила по головке свою единственную дочь.
Та села и, глотая текущие по лицу злые слезы, ответила:
— Она сказала, что из меня никогда не выйдет воительницы! — выкрикнула девочка и снова принялась рыдать.
Лицо матери помрачнело, но уже через мгновение приняло слегка озабоченное, но спокойное выражение.
— Кто «она»?
— Адамита. — девочка стукнула кулаком по влажной от слез подушке, и, казалось, слезы в её глазах высохли. — Она сказала Мааре, что я не достойна учиться в Академии, и что ее здесь держат лишь из жалости. Я стала спорить с ней, тогда она предложила разрешить разногласие в бою на деревянных мечах. Я согласилась… и… Она… Она просто меня разозлила, наговорила кучу гадостей, а я… я слишком опрометчиво кинулась в атаку и пропустила удар! — на подушке снова появилась вмятина от опустившегося на неё кулака, — после этого Адамита сказала, что хорошая воительница всегда должна держать себя в руках, и что меня не возьмут не то, что на королевскую службу, но и даже охранять харчевню! — она снова закрыла лицо ладонями, — Я должна уйти из Академии…