— Хорошо, — проговорила мама, — Но ты понимаешь, о чем просишь? Ты останешься без родителей.
— Я останусь с бабой Зоей, — умоляюще проговорила Маша, придвинулась к маме и обняла ее колени, — Не отдавайте меня!
— Мы не отдадим, — твердо сказала Сима.
Мама подняла на нее взгляд, такой сердитый, что я решила не встревать.
— Баба Зоя, — после нескольких минут обмена взглядами и молчания сказала мама, — Вы знаете телефон Риты? Дайте мне номер.
Я подошла к бабке и развязала ее. Та трясущимися руками начала перелистывать толстую записную книжку, лежавшую на столе. Мама повернулась к нам.
— Отсюда нужно уходить. Они заявятся сразу, как поймут, что Маша у нас. Пойдем к машине. Я повезу девочку, а вы сделаете для меня кое-что.
Мы вышил к машине, стараясь перемещаться с предосторожностями, чтобы нас не заметили не только вервольфы, но и просто знакомые жильцы. Мы с Симой сели в нашу «Волгу», мама подвела Машу к своей машине, черному «джипу». На ходу она позвонила Рите.
— Позови Волкова, — коротко, без предисловий сказала мама и отдала сотку Маше.
Маша оказалась куда сообразительнее и хладнокровнее, чем можно было ожидать.
— Я у них. Им нужна пуговица, — так же лаконично и уверенно, как наша мама, сказала она и вернула телефон.
Прислонясь к капоту своей машины, мама несколько минут разговаривала с оборотнем. Потом убрала телефон в карман.
— Он не обрадовался моему звонку, — холодно усмехнулась мама, — Но, кому сейчас легко?
— Он согласился вывести своих из города? — спросила я.
— Ерепенился, как мог, — мама пожала плечами, — Я тоже. Остановились на промежуточном варианте. Встретимся на кладбище, на могиле князя Чернолесского. И не лес, и не город.
— А это нас устраивает? — засомневалась я.
Мама пожала плечами.
— Сойдет. План не меняется. Действуем.
Она усадила Машу на переднее сиденье рядом с собой, захлопнула дверцу и уехала. Мы сели в «Волгу».
Кладбище было, видать, старинное. Покойничков из Князева и окрестных деревень сюда свозили еще до революции. Замшелые каменные надгробия, покрытые резьбой, здесь и там выглядывали из зарослей крапивы, куда их сволокли, чтобы освободить места для свежих захоронений. Возле одного такого стоящего вертикально серого обелиска мы притаились с Симой, прячась за кустами бузины. "Под сим камнем покоится прах младенцев Маршевых", — сообщала надпись с «ятями». Далее следовал список из шести мужских и женских имен. Что, интересно, могло унести в могилу столько детворы скопом? Эпидемия, голод?
— По-твоему, мы поступаем правильно? — спросила я Симу, стараясь говорить как можно тише.