— Там видишь, что за гадость, — глядя на борщевик, поморщился Воробьев, — Особо желающих лезть туда нет.
— А я когда карту в Интернете смотрела, — вспомнила моя умница-сестра, — видела в этом месте тонкую такую линию, как раз в том направлении.
Она прочертила ребром ладони воздух, обозначая траекторию. Я посмотрела сверху на Воробьева.
— Что это может быть, Артем?
Воробьев озадаченно потер ладонью подбородок.
— Не иначе старая железная дорога, — предположил он, — До войны в той стороне были склады. К ним вело небольшое ответвление. Там давно ничего нет, одна крапива, но путь остался, он тупиком заканчивается.
— Вот туда и пойдем, — распорядилась я.
— Борщевик ядовитый, — предостерегающе изрекла Сима.
— Я вас краем леса проведу, — предложил Артем, — Не со стороны рябинника, а по правому краю, где дубы растут. Главное от прогалины не отдаляться, тогда не собьемся.
— Двигаем, — я присела на край стены, чтобы спрыгнуть.
К моему удовольствию Воробьев опять меня подхватил. Сима с насмешливой укоризной покачала головой. Я показала ей язык. На этом шутки кончились. Обходя ядовитые кущи, мы оставили просеку позади и углубились в лес.
Время бежало впереди нас, но я старалась об этом не думать. Как и о том, что мы найдем в конце старого железнодорожного пути. Перепуганных девчонок, запертых в погребе, или тупик?
Часам к девяти — половине десятого мы миновали заросли борщевика и смогли выйти из леса на прогалину. Здесь борщевик сменила высокая, почти до пояса трава, перемежавшаяся низкорослыми кустиками. От насыпи, некогда проходившей по этому месту, не осталось и воспоминаний. Старые ржавые рельсы были едва видны под разбушевавшейся растительностью. Местами они ушли в землю, кое-где их покрывали зеленые подушечки молодила. Артем подобрал сломанный ствол молоденького клена, очистил от веток и этой палкой раздвигал кусты и траву, чтобы не потерять рельсы из виду. Солнце уже приподнялось над лесом и наливалось жаром, обещая подарить земле последнее летнее тепло.
— Все, — вдруг сказал Воробьев, шедший теперь впереди, когда мы выбрались на достаточно широкое пространство между рябинником и дубняком, — Рельсы кончились.
Мы остановились, глядя перед собой. Место, в которое привели нас старые рельсы, выглядело неуютно. Лес подступал со всех сторон, нависая ветвями, образовывая как бы стену вокруг большой поляны. Сама поляна не казалась живописной. Ни какой тебе ровненькой лужайки и зеленой травки — сплошные ухабы, пеньки и заросли крапивы вперемешку с колючими кустами.
— Обойдем поляну по краю, встретимся на той стороне возле дерева, — я указала на кривой дуб с дуплом в стволе, торчащий на противоположном конце открытого пространства, — Сотовые телефоны у всех при себе, работают? Дружно поставили на виброзвонок, будем тихохонько держать связь. Воробьев, это тебе.