— Андрей Иваныч поехал в город, будет завтра, — сказала жена Глебова, женщина лет сорока, худощавая, в цветастом халатике, — Ставьте машину в гараж, проходите в дом.
— А наша мать, ее у вас нет? — спросила Дина, — Зинаида Калашникова. Похожа на меня, только старше, конечно, и с короткой стрижкой.
Женщина качнула головой.
— Зинаида побыла недолго и уехала.
— Тогда и мы поедем, — сказала Дина с недоумением.
— Ну, куда же вы поедете на ночь глядя? — возразила хозяйка дома, — Мост скоро поднимут. Заночуете, утром поедете. Кроме того, Андрей Иваныч ведь вас ждал. Он вам должен что-то передать от вашей мамы.
— На словах? — с таким же недоумением, как Дина, спросила я.
— Нет, какую-то вещь, — жена Андрея Иваныча пожала плечами, показывая, что не в курсе, — Ну, пойдемте в дом, поужинаете. Меня зовут Нина Евгеньевна.
Это был настоящий деревенский дом, обжитой десятилетиями, и потому уютный, не взирая на неказистость постройки и небогатую обстановку. Наверное, в детстве меня бы вполне устроили скрипучие полы, застеленные узкими половиками, кровати с железными спинками, накрытые кружевными салфетками наволочки, выложенные поверх покрывала горкой, громко тикающие часы с гирьками и плюшевые коврики на стенах, изображающие оленей в лесу и картину Васнецова "Три богатыря".
— Точно — дыра! — шепотом сказала мне Дина, оглядев большую комнату, которую здесь называли «горницей».
— В следующий раз поедем за мамой в Швейцарию, — ответила я.
Зато ужин у сестрицы нареканий не вызвал. Это была настоящая еда, основанная на натуральном хозяйстве, не то, что в том утреннем кафе. Я старалась не слишком объедать хозяев, а вот Дина налегала во всю. Мне даже стало неудобно перед Ниной Евгеньевной.
— Я вам постелю в задней комнате, которая в сад выходит, — сказала она, когда мы поели, а за окном стало темнеть, — Там есть рукомойник, таз. Удобства у нас во дворе, так что на ночь поставьте ведро. Возьмите в сенях.
— Что, думаете, испугаемся выйти? — ухмыльнулась Дина.
— Мы на улицу после заката не ходим, — объяснила Нина Евгеньевна.
При этом она странно улыбнулась и больше ничего не добавила. Мы с Диной переглянулись.
— Почему? — как обычно напрямик спросила сестра.
— Не ходим, — мягко, но уклончиво ответила хозяйка, — И вам не надо. И не открывайте на ночь форточку. Комары у нас злые.
Она собрала со стола тарелки и вышла из горницы в сени, к рукомойнику.
— Комары, — повторила Дина, глядя ей вслед, — Интересненько.
— То есть? — переспросила я.
Дина качнула головой, ничего не ответив.
— Давай что ли спать завалимся на здешних скрипучих койках, — предложила она, — Перинки, должно быть, мягкие.