— Надо иметь мужество верить, — ответил Андреа, однако в его голосе не было твердости, как минуту назад, хотя не было и вялости. — Вначале я хотел тебя удержать…
— Оно и видно…
— … потом решил: пусть течет, как течет… надоело…
В знак протеста Он потрогал голову. Кровь в волосах почти запеклась. Чертов диалектик!
— Это тебя Толстяк, — заметил Андреа, казалось, он почувствовал его неприязнь, — напоследок. Ты им всю жизнь испортил.
— В смысле? — удивился Он с тайной надеждой, что наконец-то его чему-то научат.
Надо было уходить, чтобы через сто лет встретиться еще с кем-то из оставшихся на Земле. Ничего не изменилось во взаимоотношениях людей — все та же недоговоренность.
— Заставил есть и пить. На самом деле, они ничего не едят, — он насмешливо взглянул на него, — и никого не любят…
Он имеет в виду Маку, понял Он. Маку, которая ему помогла. Главного она ему, пожалев, не сказала, потому не была его снами, а — реальностью на одну ночь. Потом подумал, что Андреа чего-то не понимает. Она писала о нем. Он вспомнил. Ученый-сухарь из какой-то там долины. Должно быть, он был обделен чувственностью и не умел любить.
— Просто тени, — тактично сжалился над ним Андреа. — Обычные, черные… неопасные… А ты со своим ружьем заставил их испугаться. Лишить их… лишить реальности… То ли наказание!
У него был свой мир. И он не хотел его ни с кем делить. У него даже был свой юмор — черный юмор висельника.
— Ружье не мое, — признался Он.
— Да знаю… — успокоил его Андре. — И о Падамелоне знаю. И о его теории струн, и о разработке «апельсина» с «мандарином». Темы даже не были закрытыми…
Это было их единственное общее прошлое, но очень скучное прошлое, которое он порицал. Его костюм так и не смялся, казалось, он был отражением воли хозяина.
Из-под двери валил густой белый дым.
— Ну что… — Андреа поднялся, — пойду начну все сначала. А ты спасай своего пса.
— Как спасать?! — Он вскочил так, что закружилась голова и помещение скользнуло в сторону, как глина под ногами.
— Да в той картине, если она еще не закрылась.
Он побежал — прыжками, через три ступени. Потом обернулся в порыве великодушия.
— Пойдем вместе. Вдвоем…
Андреа покачал головой:
— Моя сила не в этом…
Он не принял его подарка — сделать смелый шаг к объединению. Они были похожи — едины по природе, но слишком любили свои привычки.
— Ну?! — сказал Он. — Что толку сидеть в подвале?
— Ты не все понимаешь, — спокойно ответил Андреа, открывая дверь. На мгновение в свете сполохов блеснули его очки. Он был тверд, очень тверд в своем заблуждении. — Нет смысла… где-то есть еще один Падамелон и еще один герой… — Улыбнулся в ответ, утвердившись в мысли. — Кесарю кесарево. — И скрылся в клубах белого дыма.