Она замолчала настороженно.
— … у меня тоже нет выбора, — Он поспешил избавить ее от лишних слов.
— И все-таки ты свободнее, — сказала она снова. — Я всегда хотела быть мужчиной.
— Да, я помню, — сказал Он и действительно вспомнил те песчаные острова, куда они с ней убегали из города. Вспомнил, но как-то почти равнодушно.
— Я даже специально одевалась, как мужчина.
— Не надо, — попросил Он, — ты по-прежнему выглядишь изумительно.
— Правда? — обрадовалась она.
— Правда, — подтвердил Он.
— Спасибо, — сказала она. — Не знал…ла, — она засмеялась.
— Пожалуйста, — ответил Он и подумал, что теперь окончательно запутался.
— Карлос был прав, — сказала она.
— Карлос? — переспросил Он.
— Мой муж. Он погиб. Давно.
— А… — разочарованно протянул Он и подумал, что не имеет к этому никакого отношения.
— Он считал, что если даже мы друг друга поймем, — это не будет чем-то новым для тебя и для других. Для людей точно не будет. Как жаль… — сказала она. — Так хотелось бы удивить.
— Об этом говорил еще Падамелон, — вспомнил Он.
— Кто такой Падамелон?
Она уже ничего не помнила, и Он подумал, что она, быть может, хитрее, чем кажется.
— Мне иногда трудно понять тебя, — сказала она немного обиженно.
— Я такой же, как и все.
— Нет, — сказала она, — тебе, должно быть, сильно повезло.
— Только тем, что еще жив, — пошутил Он.
— Я знаю, что тебе здесь лучше, — сказала она, — это что, твой дом?
— Мое убежище, — сказал Он.
— Ты из династии борцов?
— Я не борец, — возразил Он. — Я всего лишь защитник.
— Мне приятно знать, что ты не из тех расслабленных и не из одномоментных, которые никогда не держат слова и не имеют имени, что ты понимаешь меня точно так же, как и я тебя, что ты независим и упорен. Ты меня еще помнишь?
— Да, — Он почти не кривил душой, — последние годы я часто думал о тебе.
— Расскажи, какая я?
— Ты… стройная…
— А еще?
— У тебя приятные глаза с карими искринками.
— Еще?
— Ты умная, — сказал Он.
— Никогда не знала себя такой. Это не комплимент для женщины, — возразила она.
— Тогда как же? — спросил Он.
— Как тебе хочется, — сказала она. — Но это не комплимент. Для таких, как я, это вообще ничего не значит…
— Да, я знаю… — начал Он.
Он хотел рассказать, о чем давно домыслил сам. Он почти собрался с духом.
— Ничего ты не знаешь. Как ты можешь знать то, чего не видишь, или то, чего не слышишь, а если слышишь, то искаженно.
— Я знаю…
— С-с-с… — она приложила палец к губам. — Это все человеческие кривлянья!
— Я знаю, — повторил Он, не расслышав.
— Ты не можешь ничего знать, мой дорогой, ты можешь только догадываться.
— Но мне кажется…