Андреа протянул ему цисфинит в виде треугольного гагата, плоский, удобный в ладони, отполированный человеческими руками.
— Стоит надавить на один из углов… — сказал Андреа, — и до вспышки тебя не будут. Ты можешь двигаться, но в настоящем времени тебя не будет. Помнишь, ту картину в Крыму?
Наверное, Андреа среагировал на его вопрошающий вид.
— Какую? — удивился Он, — ах, да, да…
— Это была одна из моих неуклюжих попыток, — он предался воспоминаниям, — вернуть прошлое. Одно время… — и глаза его наполнились влагой, — одно время я жил и здесь, и там… — в прошлом, никак не мог избавиться от него. Теперь меня это не волнует…
Должно быть, он действительно вспомнил свою семью, быть может, Маку и на какое-то мгновение забыл, о чем говорил.
— Ну? — подтолкнул Он его, с недоумением рассматривая кусочек черного янтаря. Он представил себя со стороны — глупо Он выглядел, поверив россказням. — Какой вспышки? — спросил Он.
— До тех пор, пока не встретишь самого себя. — И на его удивленный взгляд добавил. — Это почти то же самое, что обнуление пространства, вспышка, просто вспышка элементарных частиц… ведь не бывает двух ретроспекций.
Он не нашел больше слов. Все было лишним. Они поняли друг друга. Наверное, цисфинит, действительно, был самым дорогим подарком.
— В общем… — Андреа все еще был в прошлом, — в общем, проще говоря, я нашел, как просчитывать все предыстории событий, которые ты сам будешь заказывать силой желания в сложившихся обстоятельствах… научился всему, кроме изменения прошлого. Это и есть самое мучительное — невозможность остаться в нем.
— Спасибо, — поблагодарил Он, из вежливости опуская треугольный цисфинит в карман. Вряд ли он ему пригодится, ведь никто не может предвидеть будущее. Это выходило за рамки повседневного опыта. Его жизнь в последние годы была ясной и понятной, какой она бывает, когда с человеком ничего не происходит, а время в сознании отражено последовательно.
— Рано или поздно все истории кончаются, — заверил его Андреа. — Попадая в прошлое, мне приходилось избегать самого себя. Мне нравилась такая жизнь, пока я был молодым.
Он не знал, что ответить, преклоняясь перед его старостью, его знаниями, его убежденностью. Он заставил-таки уважать себя.
— Я хотел у тебя узнать… — вдруг неожиданно для себя начал Он. — Если ты все знаешь…
Андреа вскинул на него глаза. Глаза человека, который стоял уже одной ногой в могиле, но не выказывал слабостей.
— Я хотел у тебя узнать… — повторил Он и выдал себя с головой, свою неуверенность, свою браваду, — что ты думаешь обо всем этом? — Он невольно воздел руки к потолку хижины, подумав о пространстве вокруг, о небе, о застывшей тайге и обо всех тех городах, что лежали на юге и севере.