— Роб Вильямс, — глазом не моргнув, ответил Он, — код — одна тысяча триста восемьдесят три.
— Прекрасно… — сержант корпел над бумагой. Буквы у него выходили, как у первоклассника — корявые и валкие. Он помогал себе языком, водя им по верхней губе и щеточке усов. — О-о-о! Алан Париш из «Джуманджи»? Рыжий и волосатый.
— Пробей по связи, — все так же равнодушно приказал капитан.
В каждом деле были свои формальности, они делились на параграфы и пункты. Надо было только правильно следовать им.
— Сейчас, — ответил сержант и, отложив перо, занялся
ЭВМ.
— Так… — Капитан повернулся к нему. — Будем говорить правду?
И это тоже была формальность, обозначенная в формуляре для пользования. Вопрос номер три: "Какого цвета ваш носовой платок?" Впрочем, с задержанным все было ясно: старательство было вне закона.
Теперь Он его разглядел, — когда он в очередной раз попал в его фокус — был он бычьего сложения, как Собакевич, — цель для слепого, без шеи, с нижним куриным веком, с пальцами-сосисками, и чем-то сильно напоминал и тех двоих, что напали на них с Африканцем в пивном баре, и того, что заблокировал въезд на мост и даже того, который спал на мраморном полу станции со странным названием — "ГородЪ — выход 11". Единственное, что его выделяло из всех: странно закрученные уши и огромный живот, словно возраст и чин, определялись размерами последнего.
Он сидел в околотке — в присутственном месте. Было чисто и гулко, как в операционной. Портреты чешуйчатых вождей разглядывал, словно через подзорную трубу: прямо перед собой отчетливо, а все остальное, по бокам, расплывчато, в нерезких образах. Один из вождей был из породы «аршинов». Впрочем, первый слева чем-то смахивал на Волю Жириновича. На мгновение Он даже усомнился в реальности происходящего и пошевелил затекшими руками. Потом с ужасом вспомнил, что с ним нет Африканца и чуть не подскочил — надо было срочно найти его. Оставалась тайная надежда, что полиция совершит какую-нибудь ошибку.
Перед капитаном лежали его вещи. Он диктовал:
— Опись… Что это такое? — Рассматривал карабин, при этом нижнее веко у него смешно поспевало за верхним. Карабин в его руках выглядел зубочисткой.
И сержанту:
— Пиши — средство передвижения астронавтов.
— Очень древнее…
Оба засмеялись. Сержант по субординации на секунду позже капитана.
— Где ты его нашел?
Лишь сержант не были ни на кого похож, со здоровым румянцем на щеках, и услужливый, как все писари.
— Это что? — капитан вытаращил глаза, один из которых был кошачьим, второй, как у покойника, — с растекшимся зрачком.