Задумчиво и растерянно качаю головой, глядя на пол и выпуская дым из ноздрей. Владимиро делает жест, словно отстраняя что-то: — О снах мы поговорим потом. Вернемся лучше к вашему диалогу. Стало быть, вы постоянно беседуете друг с другом. А каким образом? Ты говоришь с "ним" вслух или как? — Только когда мы вдвоем и я уверен, что нас никто не слышит. Еще бы, ведь порой речь заходит о вещах, как бы это сказать, деликатных. А тут уж лучше перестраховаться.
— Значит, когда вы остаетесь наедине, ты говоришь с "ним" вслух. А что делает "он"? — Отвечает.
— Тоже вслух? — Понятное дело, вслух, — Ты хочешь сказать, что слышишь "его" так же, как слышишь сейчас меня? — Именно.
— Ушами? — Ну не носом же! — Но это, когда ты один. А в компании? При посторонних вы тоже беседуете вслух? — Нет, при посторонних мы не говорим вслух. Мы говорим мысленно.
— Мысленно? — Да, то есть я думаю одно, "он" — другое. Так и получается наш диалог, а точнее, перебранка. Хотя сказать по правде, при посторонних, вместо того чтобы говорить или ругаться со мной, "он" пытается командовать.
— Командовать? — Да. Командовать. Естественно, слушаться "его" или нет, я решаю, насколько могу, сам. Однако подчинить меня своей воле "он" пытается постоянно.
— И что "он" тебя заставляет делать? — Ясно что: выполнять "его" прихоти.
— Например? — Ну, скажем, еду я летом в гости куда-нибудь за город. Одна из приглашенных, симпатичная девушка, соглашается прогуляться со мной по аллеям парка. "Он" не мешкая заставляет меня подойти вместе с ней к скамейке. Как только мы садимся, "он" велит перевести разговор на известную тему. Потом — придвинуться к девушке вплотную. Наконец, после нескольких пробных заходов, наброситься на нее.
— Наброситься? — Ну, в общем, схватить за грудь, запустить руку под юбку, повалить на траву и тому подобное.
— Значит, "он" командует. А ты? — Обычно первым делом я стараюсь убедить "его", что это не тот случай. Что девушка, к примеру, помолвлена, что у меня будет масса неприятностей и все такое прочее. Бесполезно, "он" ничего не слушает. Кончается тем, что в минуту слабости я "ему" уступаю и набрасываюсь на девушку. Та, понятное дело, отталкивает меня, а то и дает пощечину.
— Этим кончается всегда? Я имею в виду пощечиной? — Чаще всего. Только пойми меня правильно, Владимиро: все это не потому, что я не нравлюсь женщинам, а потому, что "он" лишен элементарной психологической интуиции, умом, как говорится, не блещет и не соображает, когда что-то можно, а когда нет. Не случайно таких, как "он", относят к особому типу безмозглых.