— Да, уверен, - ответил Ломакс.
— Но ты мог бы ходить в походы с собакой. Скоро дети закончат учебу, и вы могли бы все каникулы заниматься чем угодно.
— Я найду время для Хелен, Джоэла и собаки.
— Курт, - сообщила Джулия, - вовсе не обрадован новостью.
— Не повезло ему, - заметил Ломакс.
Он слышал приглушенные голоса. Курт и Джулия о чем-то разговаривали, и Джулия положила руку на трубку, чтобы Ломакс не слышал их. Он почувствовал, как тело напряглось от ярости.
— Неужели это правда? - послышался голос Курта, более хриплый и резкий, чем помнил Ломакс.
— Да, - сказал Ломакс, отведя трубку от уха.
При звуках голоса Курта Ломакс представил себе, как лицо его сердито дергается вверх и вниз. Должно быть, оно превратилось в одну огромную челюсть.
— Не могу поверить, что Френсис пошла на такое! Пустая трата ее времени, вашего времени, да и, если быть честным, Ломакс, моего тоже. Я не нуждаюсь в чертовых любителях, которые будут болтаться вокруг, задавая глупые вопросы и мешая расследованию.
Ломакс промолчал.
— Я вот что хочу сказать, - не останавливался Курт. - Даже если бы вы только подавали кофе! Разве мне нужен парень с дюжиной дипломов, в дешевом мятом костюме, чтобы подавать кофе? Помилуйте! Должно быть, у Френсис не все дома!
Однако ночью Ломакс вспоминал слова Джулии, а не Курта. Ломакс обещал себе творческий отпуск много лет подряд, и вот он получил его, хотя и не так, как рассчитывал. Вместо того чтобы проводить время на свежем воздухе с детьми, он должен будет все лето торчать в центре города, в кондиционированном помещении - там, где его присутствие едва терпят, а его полезность весьма сомнительна. И каждый день будет видеться с Куртом.
Ломакс вспомнил, как Джулия улыбнулась ему, а затем велела лечь и расслабиться. Вспомнил, что ощущал прошлой ночью, когда ее теплое тело лежало рядом. Подумал о ее беспомощности и уязвимости. Ломакс должен был вспомнить все это, чтобы понять, ради чего собственноручно подверг себя столь суровому испытанию.
— Неплохо, - сказала Френсис, оглядывая Ломакса с головы до ног.
Ломакс ощупывал воротничок и недавно купленный галстук.
— Он задущит меня. Вероятно, до смерти, - отвечал он.
— Когда я впервые надела серьги, то думала, что они оторвут мне уши. А теперь…
Ломакс посмотрел на ее серьги. Золотые подвески, словно слезы, свисали с мочек.
Вошел Курт, неся три маленьких картотечных ящика один на другом, так что верхний доставал ему до подбородка и подпирал его чудовищную нижнюю челюсть.
С глухим стуком он поставил ящики на кофейный столик.