-Спустимся вниз, - невнятно пояснил он, - проскочим Бискайский залив, и сороковые под материком. Потом через Атлантику. Благо, что и на Канарах, и дальше долить сможем.
А Бискай, он себя и покажет. Проверка боем.
Прощание с родиной вышло недолгим. "Заряженный", старым приятелем Ивана Максимовича таможенник, сунул нос в рубку, пробежался по каютам и заштамповал документы. А платить было за что. В укромном загашнике Ольга сложила целый арсенал. "Ремингтон", это святое. Сгодился и припрятанный до поры трофейный глок, который достался ей в бытность терминаторшей Звягина. Два приличных акваланга с умело подобранным снаряжением взяла из жадности. Как выяснилось, никто из команды с подводным плаванием, незнаком.
"Жизнь заставит, научатся. - Решила запасливая хозяйка. Ножи, фонари, и прочей аппаратуры, как выразился персонаж великого писателя, набралась с избытком.
- Запас карман не тянет.- Согласился Глеб, осматривая арсенал.
Понемногу капитан начал доверять им несение самостоятельных вахт. На спокойной воде и в основном, при включенном автопилоте. Там и делать почти ничего не пришлось. Следи за горизонтом, да за приборами. Вот и вся вахта. Выручало, что на их удачу, сильного ветра практически не было. Бог миловал.
Заходы в порты запомнились сугубой толчеей на рейдах и неимоверной теснотой у пирсов. Найти место для стоянки оказалось сложнее, чем запарковаться в центре Садового кольца в час пик. Да еще и ломили громадные по нашим меркам деньги. Поэтому Ольга, свалив это сомнительное удовольствие на долю капитана и Глеба, отсиживалась в каюте. Она переселилась к Наталье, отдав капитану свои апартаменты. Чем заслужила лишь благосклонный кивок мастера.
Ольга заметила, что с удовольствием слушает немудреные размышления соседки. И ни каких следов от еще недавно мучавших ее умений и талантов. Однако все чаще она с тревогой разглядывала загадочно поблескивающие камни на браслете. А тот, словно заснул. Камни светились, но как-то вполсилы и не тепло уже исходило от него, а легкое дуновение иной раз ощущалось на коже.
"Ох, неспроста это затишье".- Тревожилась хозяйка амулета.
Это началось после Гамбурга. Встревоженный капитан начал подолгу ковыряться в документации на аппаратуру. Чесал в затылке, теребил словари. На вопросы отмахивался, но мрачнел все больше. На третий день, ближе к закату, не выдержал. Позвал Глеба и, кивнув матросу на штурвал, отозвал Ольгу на корму.
-Я человек старый, жизнью ученый. Глаза и мозги у меня еще работают.- Начал он издали. - За то, что спасла меня, в ноги поклонюсь тебе, в любое время. И не от пацанов тех, а от жизни... Не приучен в чужие дела соваться. Вижу, какие странности, не сказать больше, вокруг тебя Оля, творятся. Ну да это, меня не касается.