Патрик.
Был ли он в полной мере тем человеком, которого она знала раньше?
Шут ничего не рассказывал. А Ваэлья лишь обронила, что душа ее дорогого ученика расколота на множество кусочков, что он винит себя в смерти Нар и пропаже ребенка, и что лекарство этому — лишь время и его собственная воля.
Но после той ужасной ночи, когда Кайза со своим бубном разламывал на части привычный мир, что-то изменилось. Что-то изменилось, пока она, вцепившись руками в грубое одеяло из шерсти, испуганно таращилась в темноту степного шатра, пока вздрагивала, холодея, заслышав эти нечеловеческие крики. Когда она увидела его утром, покрытого разводами засохшей крови, то грешным делом подумала, что колдун убил шута, а теперь расправится и с ней самой. Но Пат был жив, конечно же. Напугал ее уже не в первый раз, а на самом деле просто спал, прижимаясь к широкой спине шамана.
"Мужчины… — подумала тогда Элея, — даже одеяла взять не додумались"
Она укрыла их, а сама вернулась обратно в тэн и попробовала еще хоть немного вздремнуть, но вместо этого только лежала и с грустью думала, что теперь все будет иначе. Ее шут, ее милый дерзкий обманщик теперь едва ли захочет вновь надеть маску комедианта. Хранители на «Вилерне» смеялись его выдумкам, его как всегда удивительно талантливым пантомимам и розыгрышам, но только Элея видела и понимала, что эти шутки совсем иные, чем прежде. Как будто на самом их донышке оставался едва уловимый привкус горечи. В глазах шута больше не было той искренней детской радости, той искры жизни, которая воспламеняла все и всех, когда Патрик начинал куражится в Солнечном Чертоге.
Она понимала, тот хрупкий мальчик в бубенцах все-таки умер в лесу у Лебединого дворца.
А теперь, обретя наконец наставника, он уж верно пойдет совсем другой дорогой. Это будет путь мага, путь Силы, не имеющий ничего общего с летающими мячиками.
Так она думала в то утро.
После Кайзиного колдовства Патрик словно бы заново родился. И хотя его глаза опять засияли таким знакомым чистым светом, а движения и слова стали легкими как в былые времена, Элея понимала — он уже другой.
К тому же рядом был Кайза. Не придворные Золотой и не хранители Брингалина, а шаман со взором полным пламени. И вместо привычных замковых стен — вой ветра да степь без края. И потому Элея, даже если б очень захотела, не смогла бы видеть в нем просто шута…
Его чудесная улыбка словно бы стала мудрей, а в уголках глаз остались невидимые осколочки пережитой боли. Он победил ее, покорил, но прошлое нельзя забыть — так или иначе оно все равно накладывает свой узор на полотно судьбы… чертит тонкими линиями на лице… Впрочем, Элея смотрела на этого нового Патрика даже с большим интересом, чем прежде. Сохранив свою детскую непосредственность и ясность, он обрел внутреннюю силу мужчины… Еще в доме Ваэльи, столкнувшись с этой силой впервые, Элея так растерялась, что полностью потеряла контроль над ситуацией. И почла за лучшее вовсе не общаться с шутом. Отгородиться от него толстой стеной. Это было глупо и недостойно наследницы, но она совершенно не понимала, как себя вести с бывшим шутом и чего ждать от дорого господина Патрика, который теперь сам определял свою судьбу, не полагаясь на мнения принцесс и королей…