— Нет у нас дурных умыслов, — устало промолвил Шут. — Нам бы комнату. А лучше две, — и поежился от холода. Только выбравшись из фургона, он почувствовал, как морозна ночь под открытым небом. Пару минут постоял, а уже зубы друг о друга начали дроби выбивать.
— Ты мне, парень, сначала деньги покажь, — без обиняков велел брат хозяина. — А то много таких… Да и сами вылезайте на свет. Говорят, в степях нынче зараза какая-то лютует. Нам этого добра не надобно. Ну-ка, сымай шапку, да ладони дай гляну. И остальным скажи!
"Сымай шапку!" — хорошо ему командовать… Сам-то вышибала был тепло одет, в отличие от Шута, который сдуру продал свою дергитскую одежду еще у границы с Закатным Краем. Уж больно дрянное это дело — совсем без медяка в кармане ходить. Вот только шапка и осталась…
Шут без улыбки сделал, как было велено, и взглядом показал Кайзе, чтобы тот тоже не упрямился. В степи шаман знал больше, но здесь, среди своего народа Шут гораздо лучше разумел, как следует себя вести. Убеждать вышибалу, что зараза отражается вовсе не на руках или лице — себе дороже. Потом бы не отбрехались, что, видев настоящие признаки чумы, остались здоровы. Впрочем, Шут сделал в уме узелок — надо как-то объяснить местным, чего им надо остерегаться на самом деле. А то и впрямь — придет сюда Огненная Смерть, а они и не признают ее.
Когда путники наконец вошли в харчевню постоялого двора, народ уже помаленьку расходился спать. Впрочем, даже в поздний час было заметно, что заведение не пустует. В тусклом свете дешевых лампад доедали свой ужин люди самого разного сословия и достатка — те, кого ночь застала в пути.
— Людно у вас… — промолвила Элея, оглядывая большую, но не особенно уютную комнату с грубыми дощатыми столами и широким очагом у дальней стенки. Об удобстве гостей здесь никто не думал — все равно поблизости других таких заведений не было. Принцесса устало опустилась на одну из скамей и на мгновение прикрыла глаза ладонью, пытаясь удержать сознание в бодрости. В харчевне пахло прогорклым маслом от чадящих ламп, жареным мясом и табачным дымом.
— Так ведь и дорога не абы какая, — усмехнулся вышибала, без церемоний отбирая у проходившей мимо разносчицы недообглоданную кем-то кость. В тепле харчевни он снял плащ и оказался хмурым детиной с лицом некрасивым, но весьма осмысленным. Пес увязался за ним следом и теперь, переступая лапами, выразительно облизывался, видя угощение в руках хозяина. — Торгаши тут так и шастают. Ужинать будете? Или сразу в комнаты пойдете? — не ожидая ответа, вышибала обернулся к своему серому спутнику и ласково пожурил его: — Ах ты, проглот… Ну на, на… скажи спасибо Ремше! Кто б еще тебя так баловал…