Глядя на Элею, Шут подумал, что ей надо в постель как можно скорее, но сама она решила все-таки поужинать. Последний раз горячую пищу им довелось есть почти сутки назад… А в "Старой подкове" угощали жареной бараниной и овощным рагу. Нашелся здесь и сыр, и простенькое красное вино, и свежий душистый хлеб… Отломив кусок от большого каравая, Шут поднес его к лицу и с наслаждением вдохнул родной запах… Такой хлеб пекли только в Закатном Крае…
Когда женщина с усталым безрадостным лицом принесла им жаркое, Элея выложила еще несколько монет и непререкаемым голосом королевы велела подать в ее комнату горячую ванну. Разносчица хотела было возмутиться и заявить, что в такое время приличные люди дурью-то не маются. Но, поглядев на Элею, смолчала — смахнула деньги в передник и лишь кивнула. По ее тяжелой походке Шут догадался, что жизнь у этой женщины несладкая. Ему показалось, он даже видит все те обиды и горести, которые соткались вокруг нее в темный серый кокон… И было на этом коконе только одно светлое пятнышко, Шут откуда-то знал, что это сын — уже не маленький, он жил далеко, отданный в подмастерья…
Комната оказалась такой же дрянной, как и харчевня: голые стены, две лежанки, да крохотный столик с чашей для умывания. Простыни в этом заведении меняли, только если попросить, а под матрацами наверняка водились клопы. Но Шуту было уже безразлично. Он только Элею пожалел, да и то понимал, что после степных ночевок местная перина покажется ей самой мягкой в мире. Тем более, что принцессе не приходилось делить ее ни с кем — Элее досталась вся вторая кровать целиком. В отличие от мужчин, которые улеглись спать втроем. Впрочем, Шут давно привык спать в тесноте, находя у себя подмышкой то Кайзин локоть, то Хиргины нечесаные космы.
И опять ему приснился тот канат. Опять Шут свалился на потеху зрителям…
Он проснулся с колотящимся сердцем и сердито вздохнул. Этот сон преследовал его уже не первую ночь. Он не пугал так, как те прежние кошмары, был давно привычным и успел порядком надоесть. Шут и без того прекрасно знал, что опасность крадется за ним. Идет следом и выжидает.
Уснуть он уже не сумел — видать, выспался в повозке. Шут покрутился с боку на бок и в конце концов выбрался из постели — жесткой, как койка в корабельной каюте. Натянув куртку и тихо прикрыв за собой дверь, он вышел в общий коридор. Все было погружено во тьму, только снизу в харчевне едва заметно мерцал угасающий очаг. Зевая и поскребывая нелепую поросль, которая покрыла его лицо, Шут направился к лестнице. Никакой цели у него не было — просто хотел чуть размяться, между делом в уборную заглянуть.