Народ в таверне успел смениться — кто-то ушел, иные только отряхивали снег с меховых капюшонов. Дочка трактирщика разливала вино, бросая на Шута долгие задумчивые взгляды.
"Дурочка… — думал он. — На кой я тебе? Нелепый чужестранец в наряде с чужого плеча? У меня же на лице написано — неприкаянный и нищий…"
Шут вздохнул, сделал последний глоток из тяжелой — двумя руками только и удержать — кружки, а потом со вздохом встал и набросил плащ.
Солнце еще было высоко, но тени уже стали длинными. Шагая по широкой проезжей улице, Шут задумчиво смотрел на своего темного двойника, что рвано метался по стенам домов, спеша обогнать его самого. И непонятно почему, но эта тень вызывала смутную тревогу…
"Оставайся на Островах! Здесь тебе будет безопасней"…
Если бы он мог…
Вспоминая людей в масках, Шут по прежнему всякий раз прикрывал глаза, пытаясь загнать внутрь животный страх. Страх, сжимающий горло, обрывающий дыхание. Он даже отдаленно не мог себе представить, что будет делать, если снова встретится с ними. Не обделаться бы со страху… Раньше Шут думал, это образное сравнение, но после того, как один раз в толпе на рыночной площади ему примерещилась фигура в маске, он понял, что сие выражение — отнюдь не метафора… Благо хоть рядом нашелся постоялый двор с отхожим местом на улице.
Страх опять стал верным спутником Шута, только на сей раз он был гораздо хуже того, который преследовал господина Патрика, скрытого под личиной служанки, в Чертоге.
Ваэлья убеждала Шута изменить свой облик. Остричь коротко волосы, отпустить бороду… Он понимал — ведунья права… Но был совершенно уверен, что такое вольное обращение с внешностью сделает его — и без того-то страшного после болезни — еще более отталкивающим.
Шут смотрел на свою тень и думал о том, как неизбежно теперь жизнь его превратится в сплошное бегство. Думал о страшных людях, которым ничего не стоит ворваться в чужой разум и сделать с ним все, что угодно.
И чем дольше Шут вглядывался в темный силуэт, тем отчетливей видел, как сквозь его собственный профиль проступает хищное лицо в маске…
"Нет!"
Он зажмурил глаза, а когда открыл, морок растаял, будто и не было его вовсе. Шут смотрел на обычную тень. Падали редкие снежинки — ветер сдувал их с крыш и деревьев. Мимо шли люди. Кто-то случайно толкнул его, одинокого чудака, нелепо застывшего посреди улицы. Шут вздрогнул и отступил в сторону, прислонился к каменной стене чьей-то лавки. Усталость вдруг разом навалилась на него.
— Эй, господин, вам плохо? — голос донесся как сквозь одеяло. Повернув голову, Шут увидел юного послушника из храма. Паренек зябко кутался в тонкую рясу из коричневой шерсти и смотрел с участием. В иной раз общительный «господин» пожалуй бы даже завел приятное знакомство с будущим служителем храма, но не теперь…