Шут хмыкнул. С запахом или без, а порки ему в любом случае было не миновать. Ударом больше ударом меньше… А так хоть найдется, что вспомнить.
Чужеземец оказался разговорчив. Смешно коверкая речь, он с удовольствием рассказывал про свою страну и так же с удовольствием слушал Шута, который от непривычного внимания соловьем заливался, только иногда умолкая — чтобы забросить в рот сушеный абрикос или отпить рубиновой жидкости из тяжелого кубка.
А потом черноглазый Аллем вдруг сказал ни с того, ни с сего:
— Хочешь со мной в Суварт?
Шут едва не поперхнулся очередным глотком вина, которое, хоть и «сок», а в голову уже дало изрядно, заставляя мир кружиться.
Суварт!.. Суварт…
Шут зажмурился.
Он очень хотел. Очень. И потому заглушив крики совести, коротко быстро кивнул.
Аллем продолжал еще что-то говорить, про время закончить путешествие и вернуться домой, про город с садами и большой дом, где будет довольно места для такого красивого белого мальчика и его выступлений, про то, что все соседи будут приходить к ним и смотреть на Шута… А Шут слушал, да не слышал. Голова у него шла кругом, а в ушах почему-то настойчиво звучал отчаянный жалобный плач Тинне…
— Пойдемэ, — позвал его наконец этот чудесный господин. И Шут, как заводная кукла, встал со своего места, едва не уронив кубок. Отрешенно шагнул следом. Аллем взял его за руку и все что-то пытался втолковать про то, как хорошо будет Шуту в новом доме, про шелковые наряды, золотые серьги, персики… Шут шел за ним, не разбирая дороги и с каждым шагом ему было все трудней сделать вдох, и все сильней грудь сжимало непонятное, неизведанное доселе чувство.
Тинне…
Дала. Виртуоз. Вейка…
Дейра…
Он никогда их больше не увидит.
Никогда.
С криком выдернув ладонь, Шут бросился прочь… Смешавшись с толпой, бежал куда-то, не разбирая дороги, пока не выскочил на пустую улицу, где у облезлых ворот лениво брехал старый кобель. Тяжело дыша, Шут съехал по забору прямо в пыль на дороге и закрыв лицо руками, разрыдался.
13
Проснулся Шут от собственного крика. И к тому в придачу кто-то сильно тряс его за плечи. Так тряс, что голова моталась по подушке из стороны в сторону.
Все еще во власти кошмара, Шут отчаянно вцепился в руки, которые его держали и, хрипло дыша, заставил себя разорвать путы ужасного сновидения. Он с трудом, но все же осознал, что находится на корабле… В этот миг собственная койка, да и вся каюта показались Шуту самым прекрасным и самым уютным местом в мире — здесь не было его преследователей. И смерть не пряталась за каждым углом и взглядом.