Можно сдернуть из карантина - и даже продолжить поиски, но это тогда полностью окраску менять, и все равно риск нарваться... И на качественную смену сутки уйдут, ну меньше чуть-чуть, часов двадцать. А самое во всем этом смешное, что полиция и корпоранты наверняка роют носом асфальт как раз на предмет Деметрио и его ребят. Потому что за время с новостей до ареста они просветили и прослушали по своей линии все. И теперь знают точно, что официально единственное на что-то годное соединение, которое есть в городе - их собственное. И неофициально, похоже, тоже.
Деметрио Лим, честный грузчик, разглядывает желто-розовые квадраты за спиной офицера полиции. Задержанного пока еще ни о чем не спрашивают. Посадили, левую руку прификсировали к стулу. Вот стулья здесь не пластиковые, а стальные и привинчены к полу на восьми болтах. Такой и Дарио от пола не оторвет. Наручники тоже сделаны по уму: браслет шириной в половину ладони. Тут надо руку себе оторвать, чтобы выскользнуть.
Нас за неделю сдадут раза четыре, понимает вдруг Деметрио. Сторонники полного примирения и "непримиримые". Подробно, с приметами, с перечнем акций. Первые - за то, что пока мы выбираем траекторию, они ничего не стоят и не весят на нашем внутреннем рынке. Вторые - и чтоб неповадно было раздумывать, и чтобы уберечься от этакого кошмара, как Деметрио, сложивший оружие и рассматривающий инициативы Сфорца. В очередь выстроятся. Если бы эта полицейская морда напротив представляла, сколько сейчас стоит моя голова - я бы уже тут не сидел. Я бы сидел в резиденции Сфорца в глухом, надежном, комфортабельном подвале.
И это было бы не так плохо, как работать стрелкой компаса для двух третей наличного флорестийского подполья - еще не зная, не понимая, где у нас будет юг, а где север. Сейчас вот кажется, что где назначим, там и будет.
А мы назначим. Мы сейчас назначим.
Деметрио Лим, Бригадир-3 по прозвищу Одуванчик, чуть откидывает голову назад и смотрит на полицейский участок, словно этот участок ему очень нравится. Просто самое любимое канареечное место на свете. Сам он своей улыбки не видит, но ребята говорили, что смотрится она так, будто человек хочет весь мир обнять. Иногда - в очень плохие минуты - Деметрио подозревает, что воевать он в свое время пошел ради этого чувства. Ради этого "сейчас все станет правильно"... потому что лучше него ничего нет. Но так он думает только в очень плохие и очень пьяные минуты. Трезвым он помнит, что причины были и было их достаточно.
- Офицер... - говорит он. По-толедски, без акцента. Как вежливый старший по званию. - Я прошу прощения, но мне нужен ваш телефон.