Человеку, пообещавшему в залог свою любовницу со свитой, персонал лаборатории и несколько грузовиков уникальной техники, так говорить не стоило бы. Впрочем, напоминание об этом Ульянов сам расценил бы как мелочное и недостойное. Оставалось кивать, слушать и запоминать, - благо, говорил гость в основном по делу... и не детей же с ним крестить, право слово, да и что взять с пронырливого, изобретательного, но безнадежно штатского франта? Хотя злость его отчасти облагораживала. И костюм на сей раз строгий - слегка старомодная тройка. От истовой белизны воротника и манжет на Ульянова прямо-таки веяло хлорной известью и кипячением с керосином.
Инструкции заняли пятьдесят минут. Пинцет стрелок уже почти уловил за ножку полуночного паука. Господин Рыжий не успокоился и не притронулся к стакану.
- Нет, мы не сошли с ума. Нет, никто не собирается трогать продуктовые склады. Под нож, вернее, под огонь пойдет несколько жандармских заправок. Да, они рассредоточили часть по городу, а мы кое-что нашли. А вот слух действительно пустят, что горят продуктовые. Да, жалко, но выглядеть все должно серьезно.
- Суток не маловато будет? - спросил Ульянов. Сейчас он больше всего боялся, что город просто не поднимется. Опара подкачает, тесто не взойдет. - Морозы, праздники...
- Достаточно. И хорошо, что морозы и праздники. В городе под миллион не очень вменяемого, а если точнее - почти совсем невменяемого гражданского населения.
- Насчет городских властей я бы согласился, а население-то чем вам не угодило? - хмыкнул Ульянов.
Население как население, даже разгула преступности нет. Спекуляции, грабежи, мародерство, подделка продовольственных талонов - в степени неприятной, но умеренной. В Бологом горожане разграбили продуктовые склады, забив оцепление до смерти голыми руками. Склады в тот же день сгорели. Остатки гарнизона разбежались, спасаясь от погрома: пожар вменяли им в вину. В Твери местный Союз промышленников стакнулся с жандармерией и установил террор. Единение сердец продолжалось, пока не кончилось продовольствие. Арестованные "враги Отечества" и "предатели народа", числом тысяч пять, до ссоры меж головами гидры, увы, не дожили.
- Чем оно мне могло не угодить? Вымирают потихонечку, есть друг дружку начали. Силы какие-то есть, но и край им виден. Самое время для пароксизма.
- Владимир Антонович, где вы средь зимы нашли муху?
- Прошу прощения, Илья Николаевич, это у меня с утра день не задался.
Ульянов не без печали осознал, что правила хорошего тона и интересы выгоды требуют от него выразить сочувствие и поинтересоваться сутью неприятностей временного компаньона и единомышленника. Поинтересовался.