Но был и другой случай, кото
рый всю компанию Синявского на долгое время как бы вывел "из состава политических".
Что более всего потрясло нас, впервые прибывших в политический лагерь, так это строжайшая обязанность всех посещать по средам так называемые "политзанятия", на которых изучался знаменитый краткий курс истории ВКП(б), как известно, редактированный лично Сталиным. А в качестве вспомогательного пособия — учебник по обществоведению для средней школы. Посещение политзанятий было объявлено элементом режима, следовательно, непосещение — нарушение такового. Высшая же мера за нарушение режима — суд и перевод в тюрьму, куда со временем многие из нас и попали. Но не за политзанятия, а за политическую неисправимость. С политзанятиями мы с первых дней повели борьбу. Сперва саботажным способом: приболел, опоздал, не слышал команды… Но надоело. И я однажды категорически заявил "отрядному": "Не пойду!" Меня тут же кинули в карцер, что оказалось последней каплей терпения всех политических независимо от "идеологии" и национальности. Мои подельники объявили забастовку, кто-то — голодовку, но сотни других, не прибегая к крайностям, завалили "штаб" лагеря соответствующими заявлениями о готовности и к забастовкам, и к отказу от выполнения режима вообще.
Такого массового политического солидаризма в политлагерях не было с пятьдесят шестого года, и лагерное начальство "сдало назад".
Меня досрочно выпустили из карцера, а всех так называемых чисто политических по-тихому, бесприказно освободили от унизительной процедуры принудительного политперевоспитания.
Единственные, кто не приняли участия в кампании против политзанятий, были "синявцы". И наш Андрей Донатыч и после добровольно топал в среду после ужина в "секцию". Усаживался где-нибудь в сторонке, и его "отрядный" был ужасно горд, что писатель — вот он, туточки, и вопросик ему, как любому украинскому полицаю или бандеровцу, или "бериевцу", можно задать по пройденной теме.
Кто-то рассказывал, что однажды "отрядный" задал-таки вопрос Синявскому:
— А вот пусть нам писатель скажет, как мы в прошлый раз проходили, что такое общество?
Синявский, приподнявшись, глянул мимо "отрядного", развёл руками и ответил даже без намёка на иронию:
— Знаете ли, представления не имею.
"Отрядному" плевать, имеет писатель представление или не имеет, важно, что тут, что признаёт функцию "отрядного", что так или иначе, но отвечает на вопрос.
— Во как бывает! — на полном серьёзе продолжал "отрядный". — Писатель, а не знает. Ну, а ты, Шмалюк, знаешь, что такое общество?