Люциан поперхнулся от смеха.
— Дейзи Дрейк — ты, несомненно, самая докучливая женщина на свете, но я люблю тебя всем сердцем. И если ты думаешь, что закончила изводить виконта, может, обдумаешь предложение выйти замуж за маркиза?
— Хм. Виконт Ратленд, граф Монтфорд и маркиз Чедвик, — произнесла она, взяв в ладони его лицо и целуя по разу за каждый титул. — Я изводила виконта и выйду замуж за маркиза, но, может, ты позволишь Бланш время от времени возвращаться, чтобы закончить обучение графа!
Он заглушил ее смех поцелуем, от которого у них обоих скоро закружилась голова. Когда Люциан наконец отпустил ее, его взгляд обжег ее огнем.
— Бланш может возвращаться, когда пожелает, но пусть знает, что я люблю Дейзи Дрейк.
— Тогда пусть себе остается во Франции, — сказала Дейзи. — А мы с тобой будем обучать друг друга. Я хочу познать тебя всего. И это станет самым грандиозным приключением на свете.
На этом я закончу свое повествование. О своей жизни могу сказать, что знала радости и печали, страсть и одиночество, любовь и ненависть. Хотя была женщиной для удовольствия, пальцев одной руки хватит, чтобы перечислить мужчин, с которыми переспала. И всех их я любила. По-своему.
А теперь, когда прожита большая половина жизни, я — жена мужчины, который не может любить меня, а если любит, то тоже по-своему. Какая ирония! Кажется, я насмешила небеса.
Наконец могу распрощаться со своим писательским псевдонимом. Бланш Латур написала последние строчки своего скандального дневника. Теперь я подпишусь своим настоящим именем.
Дверь будуара слегка приоткрылась, и Изабелла отложила перо.
— Джеффри, что ты здесь делаешь? Сегодня не четверг.
— Нет, Белла, не четверг, — согласился Джеффри, входя и тихо закрывая за собой дверь. — Но однажды ты просила меня остаться на ночь, и я подумал… знаешь, ничто не может… Мы начинали как друзья, Белла, и, видит Бог, что если я не думаю, что мы нравимся друг другу больше, чем те, кто на самом деле… То есть я хочу сказать, что…
— Джефф, пожалуйста, ближе к делу.
— Если ты не против… я просто хотел обнять тебя. — Он пожал плечами. — Мне можно остаться?
Ничто не изменилось. Между ними никогда не будет страсти, но, возможно, тепло их дружбы уже само по себе сокровище. Изабелла улыбнулась:
— Конечно, Джеффри. Пожалуйста, оставайся.