А день был уже в полном разгаре. Девочка взглянула на свои красивые часы, привезенные ей Элей из Парижа, вспомнила про пропавший перстень и испугалась, как бы на него не переключился их разговор. Сославшись на то, что ее давно ждут, быстро убрав со стола и вымыв посуду, она распрощалась с Маргаритой Павловной. Выбежав из дому, она подошла к Дику, чтобы удлинить его цепь.
Внезапно ее окликнули.
— У меня вот тут суп остался. — Из калитки напротив появился сосед Маргариты Павловны, дядя Валера, невысокий, худой сутулый человек лет сорока. Маргарита Павловна знала его еще ребенком и поэтому звала просто Валерой. — Будет он его есть?
— Давайте попробуем. — Лешка вылила суп Дику в миску, и пес с удовольствием выхлебал его.
— Он всегда голодный, как его ни корми! — возвращая дяде Валере кастрюльку, сказала она. — Спасибо.
— А кто же это был у тети Риты? — спросил сосед.
— Да журналисты из газеты, — ответила девочка. — В институте, где ее муж работал, юбилей какой-то, вот они и пишут о его выдающихся сотрудниках. А он там был, говорят, самый выдающийся.
— Да, достойный был человек Петр Львович — подтвердил дядя Валера. — Большой ученый.
— Наверное, — согласилась Лешка, думая о своем.
Если сегодня ей удалось избежать разговора о перстне с Маргаритой Павловной, то что будет завтра или послезавтра?
Рома, ты придумал что-нибудь? — первым делом спросила она у брата, возвратившись на дачу к Артему.
Опрос соседей ничего не дал, — ответил Ромка. — Пока ты там чаи с журналистами распивала, мы поговорили со многими из них. Крик слышали почти все, но кто кричал, неизвестно. Никто никого нигде не видел. Но ты не огорчайся, ведь все тайное, сама знаешь, всегда становится явным.
Опять ты со своим Мэрфи. Сам знаешь, что так бывает не всегда.
— Я думаю, — рассудительно сказал Артем, — что ты должна рассказать старушке всю правду. Если мы когда-нибудь и отыщем ее перстень — в чем лично я в отличие от некоторых очень сомневаюсь, — это будет не скоро. Потому что улик у нас никаких нет, кроме отпечатка неизвестно какого каблука, и следовательно, зацепиться нам не за что. Она бабка хорошая, поймет, что ты не виновата в том, что его украли.
— Хорошая, — вздохнула Лешка. — Но она говорила, что это самая дорогая для нее вещь, что это вообще самое дорогое, что у нее есть. А я ей такую свинью подложила. Даже если бы у меня было много-много денег, я бы точно такой перстень нигде не купила. Он единственный на свете. И Жан-Жаку он от мамы достался.
И зачем только ты его брала? — снова вскинулся Ромка.
Надо было, и все! — отрезала девочка.