— Разве тебе не положено об этом знать?
Грегор пожал плечами:
— Я столького не знаю, что на целый склад хватило бы. Она принимает прописанное лекарство?
— Нет. Таблетки она ненавидит даже больше, чем врачей. Только не обижайся.
Я спросил, можно ли ее как-то заставить принимать лекарство — например, через суд. Грегор объяснил, что так может поступить лишь опекун. Я предложил кандидатуру Джек, которая, как недавно выяснилось, была не только менеджером Марианн Энгел, но еще и опекуншей, однако Грегор объяснил, что опекуны имеют право распоряжаться только собственностью опекаемых, но не личными решениями своих подопечных. Никто, кроме судьи, не может упечь пациента в больницу, да и тот — лишь на несколько дней. Я воскликнул, что не хочу никуда упекать Марианн Энгел; просто хочу, чтобы она принимала лекарство.
— Единственный вариант — хорошенько ее попросить, — отозвался Грегор.
А потом намекнул: может, хватит уже о ее болезни; хоть он пока и не нарушил врачебную тайну, однако чувствует, что балансирует на грани.
И мы сменили тему. Я полюбопытствовал о Саюри. Грегор сказал, что они стали чаще видеться. Вообще-то прямо сегодня вечером свидание. А потом стал распекать меня: дескать, я вечно расспрашиваю про его любовные похождения, а о своих — ни гугу.
Я попробовал отшутиться: «Какие еще похождения?»
Грегор не повелся.
— Кого ты обманываешь?
Повисла пауза. Впрочем, тишина нас не тяготила. Грегор глотнул еще бурбона, и мы стали вместе смотреть на закат.
— Хороший вечер… — произнес Грегор.
— Она меня трогала! — выпалил я.
Грегор опешил.
— В каком смысле?
— Когда купала меня в первый раз и увидела… между ног… — В силу своих больничных обязанностей Грегор знал, что именно мне ампутировали. — И стала рассматривать. Водила пальцами по шрамам.
— И что сказала?
— Что ей не важно, что с моим телом.
— А ты поверил? — спросил он.
— Не знаю… — Я взболтал бурбон в стакане. — Еще как важно! Его больше нет…
Грегор нахмурился:
— Я разочарован.
Теперь опешил я.
— Почему?!
— Из-за твоего ответа, — сказал он. — Потому что я ей верю, и ты, по-моему, тоже должен.
Снова пауза в разговоре; на этот раз нарушил молчание я:
— Хороший вечер, правда?
Он кивнул. Я не упомянул, что бурбон, который принес с собой Грегор, был той же самой марки, что тогда пролился мне на колени и стоил того самого пениса, о котором шла речь. Грегор притащил гостинец с добрыми намерениями, так какой смысл портить ему настрой?
Я думал, что напиток будет пахнуть плохими воспоминаниями; наоборот, он пах хорошим алкоголем. И пить было приятно: Марианн Энгел придерживалась нелепого предубеждения, будто нельзя мешать морфий с выпивкой, но Грегор, наверное, пытался показать себя с другой, более разнузданной стороны и дал мне выпить пару бокалов.