Даймё сам закрыл крышку гроба, но сначала убедился, что Сэй действительно внутри. Она не могла шевельнуться и так и лежала, слушая ужасный голос:
— Да, я удовлетворен. Она и впрямь мертва.
Сэй была рада, что веки ее закрыты, ведь так ужасно было бы напоследок увидеть лицо презренного феодала.
Послышалось трение веревки о дерево: гроб опустили в яму. Якичи первым кинул горсть земли на могилу, затем Хейсаку. И все это время Сэй слышала удары земляных комьев о крышку гроба.
А потом случилось чудо. Яд в крови стал разжижаться, тело немного расслабилось. Она смогла открыть глаза, однако увидела лишь темноту. Уже можно было чуть шевельнуть пальцами, но руки и ноги не слушались и Сэй не могла бы стукнуть о крышку гроба. Крик же ее был бы услышан. Сэй ощутила, как голос возвращается в связки, испытала прилив радости: она не умрет! Нужно просто крикнуть…
И тут Сэй вспомнила свой обет. Она станет женой даймё, если хоть одним словом попробует спасти себя. Вспомнила и о том, что отца ее казнят и Хейсаку тоже. Даймё стоит рядом с ними, его не проведешь, он самолично слышал бы, как девушка нарушила обет. Да и то обстоятельство, что Хейсаку побывал в храме, уже не скрыть…
И тогда Сэй сжала губы и позволила похоронить себя заживо. Она прислушивалась, как в могилу сыплется земля, а звуки делались все дальше и глуше. Когда они совсем смолкли, Сэй поняла, что яму засыпали, что она заперта под землей.
А наверху Якичи и Хейсаку оплакивали несправедливую судьбу Сэй. Она столько отдала, чтобы защитить своих любимых, и вот какую награду получила. Что же до даймё, он ничуть не переживал о похороненной на его глазах женщине; только радовался, что не остался в этот раз в дураках.
Поскольку даймё еще никогда не бывал в храмах и вряд ли собирался менять свои привычки, он решил перед возвращением во дворец изучить окрестности. Монахини-аmа-san пытались увести его подальше от мастерской Сэй, но безуспешно. Он ворвался в мастерскую и с изумлением увидел стеклянного двойника нового подмастерья Якичи на незаконченном поле лилий! Даймё был неглуп и сразу понял, что это изображение крестьянина, столь любимого Сэй, а еще догадался, что юнец, притворившийся подмастерьем, и есть великая любовь дерзкой девчонки.
Сквозь храмовые окна лился свет и озарял статую. Самой своей красотой, каждой деталью, сделанной с такой любовью и вниманием, она как будто насмехалась над даймё.
Феодал взял прут с верстака и поклялся, что сначала разрушит статую, а потом уничтожит живого мальчишку. Даймё бросился вперед, размахивая, словно косой, своей железкой и скашивая лилии вокруг статуи. Он был силен, одним ударом разбивал стеклянные цветы десятками.