Оттого что Ирдман был пьян, звук получился особенно плохо и порой вообще нельзя было ничего понять. Кое-какие слова прорывались, несмотря на помехи: что-то на тему «измерить Анни температуру большим и толстым градусником». Пожалуй, даже к лучшему, что большая часть разговоров не подлежала расшифровке.
К несчастью, первые кадры в фильме — лучшие. Дальше все становится еще нелепее и курьезнее. Среди моих любовниц появляется некая дама-психиатр и всю дорогу лепечет о том, как я враждебно отношусь к женщинам, а я луплю ее по попе. Тем временем Анни превращается в страдающую ипохондрией нимфоманку, уверенную, что от аллергии на кошек лучше всего помогает щедрая доза пениса.
Это было бы даже забавно, если бы не мой внешний вид. Волосы мои развевались от каждого движения таза, кожа красиво поблескивала от капелек пота на шее и груди. Мускулы играли на руках, а я все наяривал по глупой заднице любовницы и двигался вперед-назад, вперед-назад… Губы на экране и без растяжителя сложились в улыбку, лицо напряглось в предчувствии оргазма…
Пришлось выключить; меня тошнило от вида великолепного мужика в телевизоре и сравнений с развалиной, которой я стал. Тошнило смотреть на этот навечно запечатленный пот на гладкой коже. Ведь я уже не мог потеть! Может, так себя чувствовал Фред Астер, когда состарился и не мог больше танцевать? Старикам мучительно смотреть на самих себя, запечатленных в расцвете сил; эти кадры терзали Фреда Астера и меня.
Я нажал на кнопку; с тихим шипением проигрыватель выплюнул диск, словно показал мне язык. Я отнес диск к камину в гостиной и уложил на кипу рваных газет. Чиркнул спичкой и стал смотреть, как пламя рвется вверх, глотая пластик.
С тех пор я больше никогда не пересматривал свои старые фильмы.
* * *
Саюри приходила один-два раза в неделю и с неизменной улыбкой заставляла меня выполнять все более сложные задания. Результаты отрицать не приходилось: сведенные мышцы понемногу расслаблялись, спина начала разгибаться из вопросительного знака в восклицательный.
Главная цель терапии заключалась в том, чтобы не дать организму пойти по пути наименьшего сопротивления, то есть вынудить его задействовать правильные мышцы, а не те, что сильнее. Саюри старалась заставить меня ходить как положено, и сама шагала рядом, придерживая меня с боков, следя, чтобы я поднимал голову. Она поправляла движения моих рук, помогала восстановить равновесие, и все время напоминала, чтоб я одинаково нагружал обе ноги. Сложней всего при этом было подниматься и спускаться по лестнице.