Эйнара затошнило. А все же странно, что нашли погибшего на этом месте. Сигурд не пытался пробиться к выходу — он доползло угла дома, туда, где была устроена канавка с проточной водой. В этом мог бы быть какой-то смысл, если бы канавка давала возможность спастись… но отверстие было слишком узко.
Сигурд даже не оторвал половицы — лег поверх.
Послышался шорох.
Эйнар и остальные люди, сгрудившиеся возле опаленного тела, стали неуверенно переглядываться, как будто пытаясь убедиться, что никто из них не выжил из ума… и впрямь, из-под тела мертвеца раздавался какой-то шум.
Какая-то возня. И тонкий плач.
Снизу… Звук доносился из-под пола.
Два человека отодвинули останки Сигурда (из черепа взлетели хлопья пепла), а Эйнар бросился отрывать половицы. Они обуглились, но не прогорели насквозь — очевидно, тело Сигурда послужило преградой для пламени. Когда доски отодвинули, Эйнар увидел в проточной воде своего новорожденного младенца — тот болтался в ручье, спеленатый в одеяло и надежно перевязанный шнурком со стрелой Сигурда. Маленький Фридлейв дрожал от холода и едва не захлебнулся, но был жив.
Эйнар вытащил сына из воды и крепко прижал к себе.
Много последовавших за этими событиями дней Эйнар и Браги провели у любимого фьорда Сигурда — копали глубокую яму. Выкопав достаточно большое углубление, они позвали на помощь других викингов и все вместе понесли лодку Браги (ту, которую так восхитительно разрисовал Сигурд) к могиле. Когда лодку опускали в яму, кое-кто из викингов бурчал, что Сигурд не слишком прославился как воин и не заслуживает столь прекрасных похорон в отличной лодке, однако ни один не решился высказать протест вслух. Потом они ушли, оставив Эйнара с семьей — наедине проститься с человеком, который спас жизнь их малышу.
В лодку к телу Сигурда они положили еще несколько предметов: его любимый кубок и черпак для эля, найденные на пепелище; его краски и кисточки; меч Дар Сигурда; и единственную уцелевшую драконью пасть от люльки Фридлейва. Потом Сванхильд сняла ожерелье с драгоценностями и осторожно уложила на сморщенную от огня грудь Сигурда, а себе оставила лишь целебную руну — его подарок.
Еще Сванхильд и Эйнар хотели положить в могилу шнурок со стрелой, но передумали. Талисман достанется Фридлейву и будет защищать малыша, пока тот не вырастет.
Эйнар сам засыпал могилу. Он трудился всю ночь, а Сванхильд крепко прижимала к груди младенца и обнимала Браги. Последняя горсть земли упала на могилу вместе с первыми лучами солнца, а Эйнар устало опустился на колени и стал смотреть на океан, на ярко загорающийся, жестокий глаз бога Одина. Юный Браги уснул, а Эйнар, не в силах больше держать в себе страшную правду, признался Сванхильд, из-за чего началась драка.