Генерал-адъюдант Эверт также писал, что он умоляет Императора принять решение, согласованное с заявлением председателя Государственной Думы, выраженное генералу-адъютанту Рузскому.
Позже пришли телеграммы от генерала Сахарова и вице-адмирала Непенина.573
В телеграмме генерала Сахарова среди прочего, говорилось:
»… Переходя же к логике разума и учтя создавшуюся безысходность положения, я, непоколебимо верноподданный Его Величества, рыдая, вынужден сказать, что, пожалуй, наиболее безболезненным выходом для страны и для сохранения возможности биться с внешним врагом, является решение пойти навстречу уже высказанным условиям, дабы промедление не дало пищу к предъявлению дальнейших, еще гнуснейших притязаний».
Телеграмма от вице-адмирала Непенина:
«С огромным трудом удерживаю в повиновении флот и вверенные войска. В Ревеле положение критическое, но не теряю еще надежды его удержать. Всеподданейше присоединяюсь к ходатайствам Вел. Кн. Николая Николаевича и главнокомандующих фронтами о немедленном принятии решения, формулированного председателем Гос. Думы…»
Генерал Спиридович пишет, что Государь знал Непенина как выдающегося морского начальника. Поэтому эта телеграмма произвела большое впечатление на него. Это были добавочные капли горечи в чашу, испитую Императором.
Командующий Черноморским флотом адмирал Колчак на циркулярную телеграмму из Ставки ответа не прислал. Вероятно, он думал так же, как и адмирал Русин.
Генерал Рузский, мнение которого совпадало с мнением других главнокомандующих, явился к Государю вместе с генералами Даниловым и Савичем.
Рузский сказал Императору, что для спасения России сейчас выход один - отречение от престола в пользу Наследника.
Государь ответил:574
«Но я не знаю, хочет ли этого вся Россия».
Рузский предложил Императору выслушать мнение генералов Данилова и Савича.
Государь сказал:
«Хорошо, но только я прошу откровенного мнения».
Все очень волновались. Первым говорил Данилов. Он сказал, что не видит другого выхода, кроме принятия предложения Государственной Думы.
Государь обратился к Савичу:
«А вы такого же мнения?»
Савич так волновался, что не мог говорить. Он чувствовал, что может разрыдатьс Он только произнес:
«Я человек прямой и потому я вполне присоединяюсь к тому, что сказал генерал Данилов».
После этих слов Государь тихо отошел к окну и стал туда смотреть. Прошло минуты две жуткой и тягостной тишины. Потом Император обернулся и как-то странно сказал:
«Я решилс Я отказываюсь от престола», - и перекрестилс Перекрестились и три генерала.
Обратясь к Рузскому, Государь сказал: