«Они не догадаются, что я могу взбежать по этому склону босиком», — думала она.
Дар была уверена, что ей удастся ускользнуть от солдат, отягощенных доспехами, и убежать в горы.
Дар пыталась представить, что она будет делать потом.
«Я не могу вернуться домой».
Староста объявит ее вне закона. Дар была уверена, что никто из соседей не рискнет ее принять. Ей придется уйти далеко, а это будет непросто. В горах женщина, не имеющая родни, лишается прав и защиты. Чтобы где-то поселиться, она должна умолять о разрешении какого-нибудь мужчину, а Дар не питала иллюзий насчет того, какую с нее потребуют плату. Эта мысль заставила ее содрогнуться.
Когда солдаты шли мимо крутого склона, Дар не стала пытаться бежать. Обдумав свои возможности, она выбрала то, что показалось ей меньшим злом, — неведомую судьбу в войске. Тропа отвернула от скалистого склона и пошла на спуск, в долину. Дар брела навстречу новой жизни и размышляла о покинутой. Да, она будет скучать по младшим сестренкам, но больше ни по кому. С отцом у них все разладилось еще после смерти матери. Его сегодняшнее предательство просто стало последним в целой цепи других. Жизнь в каменной хибарке состояла из повседневных тягот, визитов нежеланных ухажеров и брани желчной мачехи. Дар старалась подбодрить себя мыслью о том, что она покидает все эти неприятности. Но она уже догадывалась, что на смену им придут другие.
На ходу солдаты согрелись, и у них развязались языки.
— Думаешь, толум не заблудится? — спросил один, выговор которого показался Дар незнакомым.
— Даже он сумеет разглядеть следы копыт, — ответил его напарник.
— А его лошадка кое-что соображает, — сказал еще один, — даже если у него самого с этим туговато.
— Хоть нынче он мерданта послушал, — заметил первый солдат. — Эту взяли легко.
— Это потому, что она вроде тебя, — ухмыльнулся другой. — Никакого толку.
Его напарник смерил Дар оценивающим взглядом:
— От тебя никакого толку?
Дар покраснела. Солдат заржал и сам ответил на свой вопрос:
— Ну, кое для чего ты хороша.
— Не то что ты, Тэм, — пошутил мердант.
Остальные расхохотались.
— Моя-то мать хотя бы поплакала, когда меня забирали, — буркнул Тэм. — А там я только сухие глаза видал.
— Не то что вчера.
— Угу, — кивнул мердант. — Бери таких, о которых горевать не станут, — я так толуму и сказал. Эй, пташка, а ты по своим станешь горевать?
Дар промолчала.
— Может, она рада, что ушла от этой кучи дерьма, — сказал один солдат.
— Во-во, — согласился другой. — Воином быть славно.
Первый рассмеялся.
— Особливо ежели ты баба.
— Я ничего не слыхала про войну, — проговорила Дар. — Когда она началась?