— Какой толк оглядываться назад? Это не помогает.
— Дорогая мисс… Прошу прощения, миссис Олсдейл, вы слишком прагматичны. Находчивости вам не занимать, но недостает героизма.
— По-вашему, это героизм? Когда по прошествии времени приукрашаешь свои не слишком достойные поступки?
— Не слишком достойные? — спросил лорд Вон. — Вспомните Одиссея. Он хитер, изворотлив, вступает в связь с множеством женщин… и при этом герой!
Перечень характеристик против воли напомнил о человеке, живущем ныне, от которого не отделаешься, просто закрыв книгу. Раздумья о его грехах не могли спасти от скучного праздника. Различить голос в шумном гомоне было невозможно, но Летти чувствовала присутствие мужа спиной, точно прицепившуюся колючку.
— Одиссея таким придумали, — рассеянно возразила она.
— Дорогая моя, — протяжно произнес лорд Вой, — неужто вы полагаете, будто все это чистой воды выдумка?
— Хотите сказать, что и сам Гомер был?.. Гм… — Щеки Летти стали как винноцветное Гомерово море.
Лорд Вон, добившись того, чего желал, вопросительно повел бровью:
— Вам, надо думать, больше по вкусу благонравная Пенелопа?
Перед глазами Летти возникли ткущая Пенелопа и Одиссей, развлекающийся с чародейкой. Цирцея, потряхивая серебристо-золотыми кудрями, манит его взмахами веера. Одиссей был подлецом, и не стоило его ждать. А Пенелопа лучше бы не отталкивала женихов, а встала во главе Итаки и правила без Одиссея.
— Выбирать мне особенно не из чего, верно я понимаю? — сказала Летти, морщась. — Надо отдать предпочтение либо распутнику, либо глупой женщине, которая его ждет?
— Терпеливая Гризельда вам, надо понимать, тоже не по вкусу?
Терпеливая Гризельда всегда казалась Летти неисправимой простофилей.
— Терпением, — произнесла она учительским тоном, — надо вознаграждать только тех, кого ждать стоит.
Лорд Пинчингдейл определенно был немногим достойнее Одиссея, раз, куда бы ни явился, тотчас находил с кем развлечься. Что оставалось Летти? Уехать назад в Лондон? Вернуться в светское общество с его злорадными шепотками? Или тайно добраться до Хартфордшира, к своей узкой детской кроватке и тихому саду? Ни одна, ни другая идея не сулили ничего особенно приятного.
Может, именно поэтому не изменяли себе Пенелопа и Терпеливая Гризельда? Не из всепоглощающей любви, а потому что им было не из чего выбирать?
Лорд Вон будто прочел мысли Летти.
— Я пришел к выводу, что ждать в этой жизни стоит очень немногого, миссис Олсдейл. — Лицо его приняло циничное выражение. Летти впервые увидела впадины на щеках и складки но углам рта. — Потому-то умные берут все, что могут, а дураки лишь мечтают.