— Да, сэр.
— Что я тебе хочу сказать, ты, похоже, воспринимаешь Скайлара как человека, который не перетруждается на работе, но получает больше других. — Внезапно Хэнсон покраснел. Он говорил матери, жене, друзьям, что он, Хэнсон, долгие часы кружит по округу в патрульной машине, тогда как шериф в этом не усердствует. И, однако, шерифу платят больше, чем ему. Должно быть, шерифу донесли.
— Это называется предубежденность. Другие парни также недолюбливают Скайлара?
— Он говнюк, — повторил Хэнсон после недолгой паузы.
— А мне представляется, он просто скрытный.
— Рядовой? — удивленно переспросил Хэнсон.
Пепп иной раз забывал, что ему приходится иметь дело с людьми, которым известно только одно значение того или иного слова, хотя их может быть несколько.[8] Удивляться не приходилось: процесс обучения не налажен, труд учителя оплачивается плохо, посредственность считается нормой, половина учеников не заканчивает среднюю школу, да и не хочет заканчивать — чтение их раздражает, выводит из себя. Вот они и не читают, а следовательно, не открывают для себя мира слов. Пепп просто не мог понять тех, кто не читает книг, как не понял бы человека, отказывающегося от воды в жаркий день. Пепп знал, что скорее всего сошел бы с ума, если бы перестал читать.
— Скайлар собирается в армию?
Пепп не ответил. Он давно уже пришел к выводу, что не его дело обучать своих подчиненных родному языку. Он улыбнулся. Он также знал, откуда берут начало слухи. К концу уик-энда по всему округу будут говорить, что Скайлар Уитфилд собирается пойти в армию, только потому, что он, шериф, употребил в разговоре слово, имеющее и другие, не относящиеся к армии значения, о чем его собеседник не имел ни малейшего представления. А тридцать пять лет спустя все будут пребывать в полной уверенности, что армия отказалась от услуг Скайлара Уитфилда, и разубедить кого-либо в этом не удастся.
Хэнсон сложил два пальца.
— Он и Мэри Лу не расставались. Все думали, что они поженятся.
Пепп изогнул бровь.
— Все думали? Округ объявил их женихом и невестой, мужем и женой?
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — пробурчал Хэнсон. — Скажи кому «Скайлар», и услышишь в ответ «Мэри Лу». Скажи «Мэри Лу» — и тебе ответят «Скайлар». Дело обстояло именно так.
— Округ с рождения объявил Мэри Лу Саймс и Скайлара Уитфилда женихом и невестой, а теперь ты объявляешь Скайлара Уитфилда убийцей Мэри Лу Саймс, хотя сейчас нам известно только то, что ее убили.
— Я никого никем не объявляю.
Пепп знал, что в этом округе людей с рождения зачисляли в везунчики или неудачники. Чего бы ни добивался человек (везунчики на поверку терпели неудачу, а неудачники, наоборот, достигали успеха), сложившееся с рождения человека общественное мнение не менялось. Обо всех судили по фамилии. Пепп иной раз задавался вопросом, а не в этом ли причина того (а отнюдь не экономические трудности), что молодые люди чаще уезжали из округа, чем оставались в нем. Как слуга закона, Пепп научился проявлять особую осторожность по отношению к тем бедолагам, кого с рождения записывали в преступники. Старался обходиться с ними по справедливости. Но слишком часто эти люди смирялись с мнением округа и действительно становились преступниками. Та же история происходила и с хорошими семьями. Поэтому требовалось тщательно все взвесить, прежде чем записать в потенциальные преступники мальчика из такой семьи.