Джайлс отправился за Марти и, войдя в дом, поднялся к старику наверх. Джон Саут сидел в кресле у кровати, обложенный со всех сторон подушками, и, не отрываясь, смотрел на высокий вяз за окном.
- А, сосед Уинтерборн, - встретил он Джайлса. - Если бы моя смерть была в убыток мне одному, я бы не роптал, - моей жизни какая теперь цена, - да за вас досадно. Вы еще человек молодой, у вас вся жизнь впереди. Подвел я вас, собрался помирать в пятьдесят пять лет, точно назло. Только я бы еще за себя постоял, знаю, что постоял, кабы не это вот дерево. Сведет оно меня в могилу. Как ветер подует, так жду беды, все думаю, сейчас рухнет и нас всех в лепешку. И это в вашем-то доме! Ну, как оно меня вправду убьет - что вы тогда скажете?
- Вы обо мне не тревожьтесь. О себе лучше подумайте, - успокоил его Джайлс.
Он посмотрел на вяз, с которого не сводил взгляда старый лесоруб. Огромное дерево - Джайлс знал его с детства - отстояло на две трети своей высоты от жилища Саутов. В ненастную погоду под порывами ветра оно гнулось и скрипело, как в эту минуту, и это обычное явление породило в старике ставшую неотвязной мысль о том, что вяз каждое мгновение может рухнуть и задавить его насмерть. Не внимая никаким уговорам, он целыми днями просиживал у окна, устремив беспокойный взгляд на дерево и вслушиваясь в унылые грегорианские хоралы, которые исторгал из него ветер. Не телесный недуг, а именно этот страх с несомненностью для окружающих подтачивал здоровье Джона Саута.
Под ветром раскачивалась вершина старого вяза, и послушно раскачивалась за ней голова старика.
- Я еще мальчишкой был, подумывал, а не срубить ли мне его - хорошая выйдет жердь для бельевой веревки; и когда постарше стал, все собирался его срубить, да так и не собрался. Вот и стоит оно, разрослось. Это мой враг, смерть моя. Мог я тогда мальчишкой подумать, что этакое деревце вон как вымахает и меня в могилу сведет?
- Да не тревожьтесь, ничего такого не случится, - наперебой утешали его Марти с Уинтерборном, думая про себя, что дерево в самом деле сведет его в могилу, хоть и не так, как ему это представляется.
- Вот что можно сделать, - вдруг сообразил Уинтерборн. - Я сегодня же обобью нижние сучья, тогда оно не будет так скрипеть под ветром.
- Она не позволит, - прошептал Саут, - эта чужая женщина... Что ей до наших забот, она не разрешит.
- О ком вы, о миссис Чармонд? Да она, поверьте мне, знать не знает об этом дереве. К тому же я не собираюсь рубить ее собственность, я только обобью нижние ветви. Тут не о чем беспокоиться.