Несколько минут Марти продолжала работать, затем решительно отложила секач, встала и направилась к двери в глубине комнаты, за которой открывались добела выскобленные ступеньки. Поднявшись по лестнице, она на цыпочках приблизилась к двери спальни и, не открывая ее, спросила:
- Отец, тебе ничего не надо?
Слабый голос ответил, что ничего не надо, и добавил:
- Если бы не это дерево, я к утру был бы совсем здоров!
- Опять дерево - вечно это дерево! Успокойся, отец! Ты же знаешь, что оно не может тебе повредить.
- С кем ты там разговаривала?
-- Заходил человек из Шертона - ничего важного, - заверила она старика. - Отец, - продолжала она, - может миссис Чармонд выгнать нас из дому, если захочет?
- Выгнать? Нет. Никто не может выгнать нас, пока моя бедная душа не расстанется с телом. Я арендовал дом пожизненно, как и Джон Уинтерборн. Дом перейдет к ней, когда я умру, не раньше. - Голос старика прозвучал разумно и внятно. - Пока меня не убьет это дерево, - продолжал он плаксиво.
- Полно, ты ведь знаешь, что это чепуха. - Она не стала продолжать разговор и спустилась по лестнице вниз. - В таком случае слава богу, сказала она себе. - Мое у меня и останется.
ГЛАВА III
Дом за домом огни деревушки гасли, и вот в темноте их осталось всего два. Один из них светился в большом доме на склоне холма - о нем мы пока умолчим, - другой в окне Марти Саут. Однако, когда часы пробили десять, она встала и задернула окно плотной холщовой занавеской. Тогда снаружи показалось, что свет погас и в ее доме. Только дверь у нее, как и у многих соседей, оставалась приоткрытой из-за дыма, наполнявшего комнату, но, чтобы свет не падал на улицу, она занавесила холстиной и дверь. Марти была из тех, кто предпочитает скрывать от соседей трудности, и не хотела показывать, что ей приходится засиживаться допоздна; лишь по невнятному треску ветвей случайный прохожий мог догадаться, что в этом доме не спят.
Пробило одиннадцать, двенадцать, потом час; груда кровельного прута росла, увеличивалась и куча обрезков. Наконец свет на холме погас, а она все работала. Ночь за окном стала еще холодней, девушка стала зябнуть и, чтобы спастись от ветра, отгородилась от двери большим голубым зонтиком. Два соверена выглядывали из-за рамочки зеркала, словно пара подстерегающих желтых глаз. Переводя дыхание, Марти на мгновение отрывалась от работы и задерживалась взглядом на монетах, но тут же отводила глаза и касалась пальцами прядей, словно желая удостовериться, что они целы и невредимы. Когда пробило три, она встала и присоединила последнюю вязанку к тем, что уже были сложены у стены.