В тревоге, что гостья снова от него ускользнет, Фитцпирс бросился ей навстречу. Гадая о цели ее посещения, он невыносимо боялся ее спугнуть.
- Прошу прощения, мисс Мелбери, - начал он. - Я заметил вас в окно и побоялся, что вы сочтете, будто меня нет дома... если только вы идете ко мне.
- Я могу изложить свое дело в двух словах, - ответила Грейс. - Я не буду к вам заходить.
- Нет, нет, как можно, зайдите, прошу вас. По крайней мере, поднимемся на крыльцо.
Уступив, Грейс взошла на крыльцо. Там она остановилась, и Фитцпирс закрыл ее зонт.
- У меня к вам небольшое дело, просьба, - сказала она. - Тяжело заболела служанка моего отца - вы ее знаете.
- Очень печально. Я тотчас же зайду к вам и осмотрю ее.
- Нет, этого как раз не нужно.
- Вот как!
- Да, таково ее желание. Ваш визит только повредит ей, может быть, даже убьет ее. У меня к вам дело не совсем обычного и тягостного свойства. Видите ли, она чрезвычайно подавлена своим злосчастным обещанием касательно... ее тела после смерти.
- А, так это бабушка Оливер, старуха с великолепной головой. Тяжело заболела, вы говорите?
- Да, и очень, очень удручена своей опрометчивостью. Пожалуйста, вот я принесла назад деньги... прошу вас, верните бумагу, которую она подписала. Грейс вынула из перчатки две пятифунтовые банкноты.
Не отвечая и не глядя на деньги, Фитцпирс думал только о том, что нежданно-негаданно оказался лицом к лицу с Грейс. Крыльцо было узкое, дождь припустил; сбегая по навесу, струйки стекали по стеблям вьюнка и падали на подол плаща и юбку Грейс.
- Вы совсем вымокнете, прошу вас, войдите в дом, - попросил он. - Я не могу позволить, чтобы вы тут оставались.
За парадной дверью другая дверь сразу вела в гостиную; распахнув ее, он жестом пригласил Грейс войти. Она попыталась, но не смогла противиться мольбе, выражавшейся в его лице и манерах, и, страдая от своей покорности, проскользнула мимо него в комнату, задев в узком проходе рукав его куртки.
Он вошел вслед за ней, притворил дверь - Грейс почему-то надеялась, что дверь останется открытой, - и, предложив ей стул, сам сел напротив. От этих простых действий ей стало еще тревожнее, должно быть, она не успела оправиться от того первого потрясения, когда увидела в зеркале раскрытые глаза доктора. Что, если он тогда не спал, а лишь притворялся с какой-то ему одному ведомой целью?
Она снова протянула деньги; он очнулся от долгого созерцания ожившего произведения искусства и почтительно склонился, вслушиваясь в ее слова.
- Могу ли я надеяться, что вы отступитесь и откажетесь от обязательства, которое несчастная бабушка Оливер подписала по недомыслию?