— Конечно, я прочитаю. — Ник добавил еще одну деталь к картине гибели семьи дю Рош. Возможно, между Порцией и Арманом была не только обычная супружеская вражда. У Порции могла быть какая-то тайна, Арман узнал о ней…
Вдруг эта тайна была такой грозной, что он решился на убийство жены?
Но какую роль играл в этой трагедии их сын? Очевидно, Дидье тоже представлял какую-то опасность… Тогда почему пощадили Симону? Из двух детей Симона должна представлять большую угрозу, ведь она была старше и понимала больше.
Ник припомнил холодную воду, которую Дидье принес на перышке. Тогда Николасу показалось, что он тонет…
Он тряхнул головой и вернулся к действительности.
— К несчастью, дневник должен подождать до моего возвращения.
— До возвращения? — удивилась Симона. — Куда ты едешь?
— В городок Обни. Тут полдня пути.
— Ах да, набег. — Симона опустила глаза. — Тебя долго не будет?
— Нет. Одну ночь. — Ник видел, что Симона разочарована. Он сам больше всего хотел бы остаться в Хартмуре с Симоной, хотел читать загадочные письмена из дневника Порции и следить, чтобы Дидье не набедокурил. Однако Ник слишком долго откладывал поездку в Обни. Этот мелкий набег валлийцев явно был знаком, что следует забыть предательство Ивлин, послужить на благо своим владениям и помочь старому другу.
— К утру я вернусь. К тому времени Минерва должна быть уже в Хартмуре. — Симона без улыбки кивнула. Ник понимал, ей не хочется оставаться в замке, полном чужих людей. Барон встал на одно колено и пальцами приподнял ее подбородок. — Симона, мне самому не хочется уезжать так скоро, но тут уж ничего не поделаешь. Я сеньор Обни, там живет мой вассал. Я не могу пренебрегать долгом. Моя мать и леди Хейт составят тебе компанию, ты не будешь скучать.
Симона нахмурилась и вывернула подбородок из пальцев Ника.
— О Боже, милорд, я не ребенок, чтобы надуться потому, что один вечер мне придется провести в одиночестве. Папа часто оставлял меня одну. Я привыкла. Мне грустно потому, что я буду скучать по вас.
Ника потрясло это простое признание, но она не дала ему времени насладиться новым для него ощущением.
— Но если ты действительно считаешь меня безмозглой, пустой девчонкой, — она поднялась со стула — тогда, по здравом размышлении, я не стану по тебе скучать. Я даже рада, что ты уезжаешь. Счастливого пути!
Ник видел, что она едва сдерживает слезы, и снова ощутил укоры совести. У нее было нелегкое утро, а он ничем ей не помог. О Боже, познает ли он когда-нибудь женскую душу?
Он встал и притянул к себе Симону:
— Прости меня. Я вовсе не считаю тебя безмозглой. Простоя думал, что тебе будет одиноко. Ведь ты в Хартмуре всего второй день.