От двух до пяти (Чуковский) - страница 161

Это звучит парадоксом, но это подтверждается огромным количеством фактов.

Когда перебираешь дневники матерей и отцов, записывающих речи младенцев, убеждаешься, что это именно так. В дневниках непременно наталкиваешься на такую приблизительно запись через год или полтора после рождения ребенка:

"Без умолку болтает всякий рифмованный вздор... Целыми часами твердит какие-то нелепые созвучия, не имеющие смысла: аля, валя, даля, маля".

Когда Коле Шилову было тринадцать месяцев, его мать записала о нем в дневнике:

"...Любит рифму. Говорит: маим, паим, баим".

И через полтора месяца опять:

..."Говорит какое-то пана, папана, амана, бабана..."

И еще через два месяца:

"...Выдумал ряд слов с одинаковыми окончаниями: манька, банька, панька. Или: небальча, вальча, мальча, тальча. Или: папти, бапти..."

"...Иногда старается говорить в рифму: бабка, тяпка..."

"...Подбирает иногда рифму и, которая ему нравится, повторяет много раз: базя - мазя, баня - маня и т.д.".

"...Когда расшалится, говорит в рифму ничего не значащие слова"[129].

Виноградова записала о своей трехлетней Ирине:

"Последние дни стала петь песенки без слов, случайный подбор слогов, которые только взбредут в голову"[130].

Рыбникова о своем двухлетнем Аде:

"Подолгу болтает набор слов: ванька, ганька, манька"[131].

В моем дневнике о двухлетней Мурке:

"Каждый день приходит ко мне, садится на чемодан и, раскачиваясь, начинает рифмовать нараспев:

Кунда, мунда, карамунда,

Дунда, бунда, парамун.

Это продолжается около часа".

Таких цитат можно привести без конца.

Рифмотворство в двухлетнем возрасте - неизбежный этап нашего языкового развития.

Ненормальны или больны те младенцы, которые не проделывают таких языковых экзерсисов.

Это именно экзерсисы, и трудно придумать более рациональную систему упражнения в фонетике, чем такое многократное повторение всевозможных звуковых вариаций.

Путем величайших (хотя и незаметных) усилий ребенок к двухлетнему возрасту овладел почти всеми звуками своего родного языка, но эти звуки все еще туго даются ему, и вот для того, чтобы научиться управлять ими по своей воле, он произносит их снова и снова, причем ради экономии сил (конечно, не сознавая этого) в каждом новом звукосочетании изменяет один только звук, и все остальные сохраняет нетронутыми, отчего и получается рифма.

Таким образом, рифма есть, так сказать, побочный продукт этой неутомимой работы ребенка над своим голосовым аппаратом, и продукт чрезвычайно полезный: благодаря ему тяжелая работа ощущается ребенком как игра.

Но не следует думать, что рифмованные "свисты и щебеты" двухлетних детей есть самая первоначальная форма детского стихотворства. Нет, еще раньше, еще в колыбели, еще не научась говорить, ребенок восьми или девяти месяцев уже услаждается ритмическим лепетом, многократно повторяя какой-нибудь полюбившийся звук.