Таковы народные дразнилки:
Федя-бредя
Съел медведя...
Цыган, мыган
Кошку дрыгал...
Коля-моля селенга
Съел корову и быка.
Эта звуковая инерция - верный знак, что дразнилки принадлежат к числу таких же эмоциональных стихов, как и те, о которых было сказано выше.
В большинстве дразнилок господствует опять-таки хорей. Иные из них производят впечатление ямбов, но не нужно забывать, что у них первый слог во время произнесения вытягивается: "Бе-эсштанный рак", "Е-эгорка косой", что и делает эти строки хореями.
Дразнилки бывали направлены не только против людей, но и против животных, ненависть к которым дети иногда разжигали в себе.
Живя в деревне под Лугой, я видел, как соседские дети, ежедневно проходя мимо мельницы, хором упрекали жившего там индюка за то, что он будто бы похитил поросенка, и в своих упреках доходили до ярости, с каждым новым криком распаляясь все больше:
Индя, индя, красный нос,
Поросеночка унес,
Индю в городе поймали,
Красны сопли оторвали.
Стихи эти, вряд ли сочиненные самими детьми, были насыщены свирепой, хотя и беспричинной ненавистью, которая так и звенела в каждом крике.
Справедливость требует отметить, что через два месяца, осенью, я встретил тех же детей, когда они торжественной процессией направлялись на мельницу, неся на круглых дощечках, которые издали показались мне большими подносами, разноцветные и яркие груды ягод, грибов и цветов.
- Куда вы идете?
- К индюку. Он сегодня именинник.
Они шли поздравить индюка с именинами и несли ему богатые дары, совершенно позабыв о той ненависти, которую все лето разжигали в себе своей песней.
Дразнилки часто бывают экспромтами. Трехлетняя Аня, услышав, как хвалится какая-то барыня, что у нее мать из дворян, тотчас же прибавила в рифму:
- А отец из обезьян.
И, взволнованная своей хлесткой нечаянной рифмой, закружилась по комнате и закричала пронзительно:
Твоя мама из дворян,
А отец из обезьян!
Твоя мама из дворян,
А отец из обезьян!
Так нежданно-негаданно у нее получился хореический стих, без которого подлинные дразнилки немыслимы.
Есть еще одно качество в экикиках трехлетних детей: все они проникнуты радостью. Они не знают ни вздохов, ни слез. Это песни счастья, это высшее выражение того довольства собою и миром, которое так часто охватывает каждого здорового младенца. Какое счастье, что мне дали пику! Какое счастье, что мама "кормит" моего брата "грудой"! Какое счастье, что мой мыльный пузырь залетел в такую высоту!
Едва ли Фридрих Шиллер был так счастлив, сочиняя свой гимн "К радости", как был счастлив трехлетний Бубус, выкрикнувший в избытке блаженства: