Одна женщина с улыбкой поглядела на меня. У нее не хватало зуба, а когда она рыгнула, я ощутил запах пива… Нет. Эта не подходит…
Я выбрал довольно симпатичную девушку, которая, однако, болтала без умолку и стала рассказывать мне всю свою жизнь. Пришлось попросить ее ненадолго замолчать. Мы пошли в ее личную комнату с плюшевыми медведями, клопами, которые развелись из-за марихуаны, пустыми банками от лимонада и плакатами рок-звезд, о которых я в жизни не слышал. Вся комната пропахла шампунем и клеем. Чем мы там занялись, это наше личное дело, и в данный момент я не буду разглашать подробности.
Закончив, я стал ждать Донни в гостиной.
Шло время. Я подумал, не пойти ли в одиночку домой, но затем увлекся чтением журналов.
В итоге я, вероятно, задремал.
Помнится, я проснулся от шума и кутерьмы. Прошло много часов, уже рассветает, солнечные лучи струятся в окна, а я проснулся с номером "Суперпопки" на коленях…
В коридоре слышались вопли и крики. Я пошел узнать, что там такое. Дело было в Донни. Ом что-то натворил, и проститутка гневалась и махала руками. Она колотила Донни его собственной бейсболкой.
— Нет, ты глянь на мою сиську! Глянь, что ты с ней сделал. Ах ты, крысеныш! Нет, ты глянь! Глянь! — визжала женщина изо всей мочи.
Ее левая грудь, иссохшая, опустошенная, свисала под каким-то неестественным углом. Грудь высосали, как сливу. Я с ужасом наблюдал, как она колышется на ветру. Бедняга Донни крепко влип. В своем наряде дикого индейца он выглядел полным идиотом. Женщина переломала ему все перья. Краска размазалась по щекам. Он тупо стоял в коридоре на манер Стэна Лорела, позволяя себя избивать. Грудь проститутки тоже была испачкана краской с лица Донни и потому казалась еще более высосанной и неприглядной. Широко шагая, появился огромный, плечистый тип — вышибала, предположил я. Проститутка переключилась на него, взывая то с мольбой, то с яростью:
— Глянь на мою сиську! Глянь на мою сиську! Этот козел заснул с моей сиськой во рту и всю ночь ее сосал! Всю как есть высосал!
В коридор выбежали прочие обитатели борделя. А Донни стоял себе на месте, глупо щурясь, еле держась на ногах, клюя носом — но зная, что опять что-то сделал НЕ ТАК. Стоял, как дурак, и позволял бить себя своей собственной кепкой!
— Может, это он случайно… — попробовал я вступиться за Донни.
Вышибала таращится на меня так, словно готов меня убить! Я умолкаю и отвожу глаза!
Незаметно удаляюсь. Надо что-нибудь придумать.
Иду назад по коридору. Вышедший из одной из комнат тощий, смуглый, невысокий мужчина с очень красивыми волнистыми темными волосами, обмотанный простыней на манер набедренной повязки, останавливает меня и спрашивает: