— И как выглядел тот человек? — спросил Саусас.
— Я его не видел, — сказал Теодор, и в ту же самую минуту у него перед глазами возник мысленный образ парнишки в грязной белой рубахе и таких же штанах, проворно сбегающего вниз по лестнице, да и то, наверное, потому что по городу шляется полно хулиганья в белых рубахах и штанах, кто стал бы так барабанить в дверь. — Нет, к сожалению я его не видел. Сначала раздался крик «аи-и», что-то в этом роде, потом стук, а потом он убежал.
— М-м, — задумчиво промычал Саусас. — И вы, похоже, считаете, что это был Рамон.
— Нет, кричал не он, а какой-то мальчишка. Но я думаю… да, мне кажется, что Рамон вполне мог отважиться на такое.
— Стало быть, вам известно, что Рамон был здесь сегодня вечером?
— Нет, я ничего знать не могу. — Теодор взглянул на сеньору де Сильву. — А вы, случайно, не знаете, Рамон сюда вечером не заходил?
Сеньора де Сильва недоуменно вскинула брови и лишь развела руками.
— Quien sabe?[2]
— Это будет можно узнать по отпечаткам пальцев, — нашелся Теодор. Внезапно им овладела непоколебимая уверенность, что обнаруженные в спальне непременно должны принадлежать Рамону.
— Ладно, попробуем разыскать Рамона. Рамон Отеро, улица Сан-Грегорио тридцать семь, — сказал Саусас, обращаясь к оставшемуся полицейскому.
Полицейский отдал честь и загрохотал вниз по лестнице.
— Вы были её другом, — продолжал Саусас, вновь переключая внимание на Теодора. — Но разве вы с ней не были ещё и любовниками?
— Ну, в общем-то… да. Иногда.
— А Рамон? Разве он тоже не был её любовником?… Да ладно вам, не смущайтесь. Сеньора де Сильва уже рассказала мне, что вы оба с ней спали.
Теодор взглянул на стоявшую тут же женщину. Наверное, она успела наскоро переговорить с Саусасом, прежде, чем они оба вошли в гостиную. Теодор уже давно смирился с тем, что ему приходится делить Лелию с Рамоном, но обсуждать данное обстоятельство прилюдно у него не было никакого желания.
— Ну, в принципе, так оно и было.
— Значит, ревности между вами не было, и все это время вы оставались друзьями?
— Именно так, — подтвердил Теодор, хладнокровно выдерживая недоверчивый взгляд детектива. Теодор понимал его. Почти каждый день на страницах городских бульварных газетенок появлялись кровавые фотографии любовниц, жен и просто возлюбленных, убитых собственными мужьями и любовниками. Что ж, возможно и данный случай не является исключением из данного ряда, с той лишь разницей, что мотивом убийства была отнюдь не ревность.
— Так каким орудием вы воспользовались, сеньор Шибельхут? — неожиданно спросил Саусас. — Где нож?