— Могу я поговорить с капитаном Саусасом? — спросил он.
В трубке слышался статический треск помех и какие-то щелчки. Он слышал переговоры о каких-то велосипедах, оставленных на площадке, зарезервированной для мотоциклов дорожной полиции. Один из говорящих был очень недоволен и зол на своего собеседника.
— Капитана Саусас здесь нет, — в конце концов сказал голос в трубке.
Наверное, пошел спать, подумал Теодор.
— А могу я поговорить с Рамоном Отеро?
— С кем?
— С Рамоном Отеро. О-те-ро. Его доставили к вам на допрос по делу Бальестером — по делу об убийстве Лелии Бальестерос, — нервно пробормотал Теодор, зная наперед, что это бесполезно.
— Заключенным не разрешается пользоваться телефоном, сеньор, — с улыбкой в голосе ответил человек на том конце провода.
— А вы не могли бы мне сказать, как у него дела? Я бы подождал у телефона…
— Нет, сеньор, таких справок мы не даем.
Тогда Теодор отыскал домашний номер телефона своего адвоката — было уже почти семь часов вечера — и позвонил по нему. Сеньор Мартинес заверил его, что адвокат, с которым он связался по телефону, немедленно поехал в тюрьму, но пока ещё от него не было никаких известий. Теодор записал рабочий и домашний телефоны адвоката по уголовным делам, сеньора Пабло Кастильо С., после чего позвонил по обоим номерам, но ни на работе, ни дома его не оказалось — в конторе никто не брал трубку, а дома к телефону подошла служанка.
Теодор открыл банку рыбных консервов для Лео, покормил его в кухне, а затем отправился спать. Он чувствовал чудовищную усталость, но ему не спалось, к тому же было что-то пугающе-зловещее в рассеянном свете медленно сгущавшихся сумерек, пробивавшемся сквозь опущенные жалюзи. Его тело словно налилось свинцовой тяжестью, думалось же, напротив, легко, вот только жаль, что ни одной дельной мысли ему в голову так и не пришло, и зацепиться было не за что.
Сеньор Кастильо С. позвонил лишь на следующее утро в четверть десятого и тем самым разбудил Теодора.
— Итак, — торжественно объявил он, — вашего друга отпустили. Его допрашивали всю ночь. Я тоже ещё не ложился. Но зато теперь он на свободе.
— Значит, они считают, что он невиновен?
— Ну да. И я тоже в этом уверен. С уликами у них туговато, так что…
— А удалось установить, в каком часу он вернулся домой после обеда?
— Нет… не совсем. Но судя по тому, что удалось выяснить, Рамон Отеро этого не делал. Сеньор Отеро полагает, что он вернулся домой к половине одиннадцатого вечера. Доктор же утверждает, что её убили не раньше одиннадцати. Одиннадцать — самое раннее.