Все не заладилось с ночи. Казалось бы, начало было неплохое. Емяшко, его племяш, сделал все возможное. Прибежал к поселению раньше на целый час. А что? Молод еще, ноги быстрые, да и без доспеха был. Высмотрел, как бабы в лес уходили, даже чуть проследил - куда, и доложил напрямую сотнику. Молодец, отличился. Ибраим его отечески по плечу похлопал, разрешил на следующий день с нами идти выбирать себе свою долю в добыче. А племяш то как рад был. Оказывается, уже присмотрел себе девицу с малым на руках. Так уж он ее описывал вечером у костра, что слюна не только у молодежи пошла через губу. А потом по секрету поведал, что не прочь взять ее за себя. И даже с мальцом, если та противиться будет одна идти. С одной стороны, парень еще юнец, кровь взыграла, вот и решился ожениться. А с другой… что еще нужно воину для счастья? Чтобы верная, да красивая жена дома ждала. С добычей из славного похода. Хотя, красавицы и в родном селении не хуже, чем руськие бабы… Черноволосые, статные, дородные… Что он на русинку запал? Хотя да, ее то просто взял и все, и выкуп по новым законам платить не нужно… Только зачем? Вот он сколько лет прожил с полоненной словенкой, пока та не представилась в прошлом годе… А свои то покочевряжатся еще, прежде чем замуж пойти. И мужчины в роду им не указ, обычаи старые, видите ли… А надо им молодого, да статного, да богатого, да воин чтобы был первый… А не думают глупые, что обычно бывает только одно из этих достоинств - богатый или молодой, выживший воин или первый…
А Емяшко сам-то вовсе не из воев. Был в учении у мастера, который занимался строительством, да не срослось что-то, осерчал тот на него. Пришлось Алтышу его пристроить, предварительно обучив, как саблю держать. Мать племяша была его сестрой, помершей родами, а отец… отец был его побратимом. Только вот пропал побратим по-глупому, попав под купеческую саблю, когда они караван речной решили пощипать. Купцов, конечно, положили, но отца Емяшко этим обратно не вернули. А славная тогда добыча досталась. Купец шелк вез, да не как все, старой дорогой через Буртас, а водным путем по Итилю. Решил монеты в мошне оставить и путь сократить. Да вот вышло, что жизни оставшейся себя лишил, старости в окружении молодой жены, любимых детей, светлого, большого дома, тучных стад… Тьфу, сплюнул Алтыш, попав себе на кончик сапога. Да что это я размечтался о несбыточном? Никак бабы близко, вот их запахом дурные мысли и навеваются…
Так вот, насчет дурости… Сотник почему-то решил не брать нахрапом весь. Хотя, да… Живут то здесь небогато. У нас то в княжестве почти каждый в сапогах ходит, богатство определяется - есть ли у тебя конь или нет. А тут лапти да онучи. Тьфу, голь перекатная… Только воев положишь. Правильно сотник решил. И Емяшко на коне послал правильно, чтобы сказать, что завтра наши воины выйдут засветло полон искать. Только вот не клюнули русины на это. Зря воины прождали в засаде на опушке леса… Да… Ну этим то хоть повезло… А те, кто сидел у костров, изображая всю полную сотню, получили поток стрел на свою голову. Троих сразу наповал, а уж пораненых сколько… Как уж смогли заснуть Иштан и братья Енговат и Разгоз, что их прирезали спящими, это они уж никому не скажут. А Енговату вообще шею свернули как младенцу. А делов то было, высмотреть, если русины за тын с той стороны полезут и сигнал дать. Коли много полезет, то скинул кольчужку, да и сиганул в реку, жизнь то дороже… А с ладьи подберут, в лагере постоянно два десятка наготове отплытия ждали. Только вот с недалекого ума они вверх на холм бросились, откель стрелы падали, да и остальных с собой потащили. Потом десятник оправдывался боязнью, что стрелами ладьи пожечь могли. Было дело, пяток упало, так ведь дождь был, разве же займется огонь по мокрой древесине. Мигом потушили… А вот те, кто на холм бросился, еще и с боку удар получили. Стрелы те, правда, были не каленые, а обычные охотничьи срезни, так им и этого хватило. Четверым ноги порезало, как раз чуть ниже халата попали, а одному прямо в лицо… Даже мне вспоминать тошно это месиво…