У него был совершенно непроницаемый взгляд. Как у лягушки. Он не снизошёл не то что до поклона — даже до небрежного кивка. Как будто я сообщил ему, что пасу стадо овец на ближайшем лугу.
Я подавил раздражение. Разобидеться и уйти было проще всего, но вряд ли господин маг что-то от этого потеряет. Бритоголовому субъекту ничего от меня не надо, а вот у меня есть надобность, и значительная, я не красна девица, чтобы отказываться от обеда только потому, что рожа повара мне не по нраву…
— У меня дело к господину магу, — сказал я, твёрдо глядя в ничего не выражающие глаза. — Незамедлительное.
* * *
Мне, ожидавшему, что гостиная в доме мага обязательно погружена в полумрак, пришлось прикрыть ладонью глаза — так туго било в окна солнце. Три больших зеркала отбрасывали солнечные лучи, на высоком потолке лежали три овальных световых пятна, и я не рискнул бы назвать их зайчиками. Ничего прыгуче-игривого в них не было, это были в лучшем случае «солнечные хряки», а то и вовсе «солнечные коровы», массивные, обрюзгшие, почему-то неприятные на вид; у меня, во всяком случае, сразу же заныл затылок.
Мне было предложено кресло, по удобству сравнимое с пыточной скамьёй. Впрочем, я и ожидал подвоха — а потому сделал вид, будто устроился вольготно.
Минут десять полагалось говорить ни о чём, хвалиться древностью рода и разглядывать висящее на стенах оружие; так, во всяком случае, я привык поступать, посещая в странствиях чей-нибудь кичливый замок. Господин Черно Да Скоро — вот приклеилось имечко, мысленно я называл своего собеседника именно так — этот самый господин оружия на стенах не держал, украшением служили развешанные тут и там пучки грубых ниток, напоминающие колтуны нечистых волос, и разглядывать их у меня не было никакой охоты.
Черно Да Скоро сидел напротив, за низким столиком, уперев локти в резную столешницу и положив подбородок на сплетённые пальцы. Чуть позже я узнал, что во всех случаях жизни он сидит только так — как будто слабая шея его не в состоянии выдерживать груз бритой головы, как будто обязательно нужно найти другую опору. Раскосые чёрные глаза сверлили меня насквозь — и при этом по-прежнему ничего не выражали. Ни вопроса, ни любопытства, ни даже насмешки.
— Любезный господин Чонотакс…
Я перевёл дыхание и подумал, что, если каждая новая фраза будет даваться мне с таким трудом, разговор, пожалуй, не сложится.
Я рассчитывал получить нужные сведения, при этом ни единым намёком не раскрывая собственных печальных обстоятельств. Интересующей меня темой был Судья вообще, конкретным примером — некая юная дама, незаменимая с точки зрения сердечной привязанности и угодившая в Судную камеру, после того как своими руками зарезала ревнивца-мужа. Дама получила приговор с отсрочкой — я надеялся выяснить, кто из ныне живущих магов пролил бы свет на её теперешнюю судьбу. На самого Черно надежда была невелика — после рассказов старосты он представлялся мне скорее самоуверенным провинциалом, нежели сколько-нибудь серьёзным волшебником…